Призраки Калки. Алексей Павлович Пройдаков

Переяславля или нашего, Залесского?

      – Княжества Переяславского, бежали от монголов, здесь их нету.

      – Ладно, бежали от монголов, понимаю, страшно. Собачку пошто забижаете?

      – Кусается сильно, – ответил второй, более весёлым голосом. – На вервь пытаемся посадить, не хочет, обороняется.

      – Тебя самого привязать – тоже визжать и борониться станешь. Али примиришься?

      На разговор вышла женщина средних лет в длинном сарафане, простоволосая: чёрно-серебряные под светом луны, волосы ниспадали почти до земли.

      – Гордей, Власий! – позвала вполголоса.

      – Матушка, мы здесь! – дружно ответили братья.

      – С кем вы там?

      – Дядько соседский.

      Подошла ближе, Трофим узрел гриву волос, которая тут же заполонила всё его воображение, волосы были волнисты, тщательно ухожены, от них пахло сиренью и жимолостью. По женщине сразу было заметно, что – пришлая, рязанка никогда не позволит себе выйти во двор простоволосой.

      – Ой, да ты, должно быть, наш соседушка, – заговорила на подходе. – А мои хлопцы куда пропали, я искать, в избе нету, а они здесь…

      Увидев, что Трофим хорошо одет, заулыбалась ласково.

      – Вот молодцы, что тебя зустретили, а то живём и не знаем, кто рядышком. А тут дядько пригожий такий…

      – Я уже спал, но хлопцы занимались тем, что катовали собачонку, а она визжит громко.

      – Приблуда якась, а они до хаты её взяли.

      Вблизи Трофим увидел длинный, крючковатый нос женщины, глаза цепкие, холодные и некрасиво кривящуюся нижнюю тонкую губу, когда говорила.

      Обозлился.

      – Добрые люди давно почивают, а не по чужим дворам ходят.

      – Хлопцы, геть в хату!

      Они ушли, хлюпая носами от обиды.

      – Я – Антонина, – сказала женщина примирительно. – Ты на них не шибко серчай, без батька растут. Его звали воевода Бакай, он погиб на Калке, а мы пришли в эти края, а то там шибко страшно житие.

      Трофим слышал, что в Рязань, Владимир, Ярославль, Ростов, Суздаль хлынул поток переселенцев из южных княжеств.

      – Ну, тогда и обживайтесь, – ответил он.

      – Хату нам разрешил воевода рязанский, не помню, как его кличут, занимать, всем сказал, берите, что пустует, дабы не пустовало.

      – Добро. Меня Трофим зовут. А воевода рязанский именем Данила Данилыч.

      – Ты его знаешь? Сразу видно, что не простой дружинник ты, Трофим.

      – Я пока и сам не знаю, кто я… Недавно из половецкого полона возвернулся, три года в неволе.

      – Боже мой, три года!

      – Да, три потерянных года. Матушка померла, пока я на степняков хрип гнул.

      – Ништо, Трофим, ещё не в годах и всё у тебя впереди. А хлопцы мои хорошие, вот на имена свои не откликаются, старший Гордей любит имя Гоздор, а Власий – Пустовин.

      – Ин ладно, у каждого своё прозвище, какое по нраву.

      – Собаку, если хочешь, забери себе, авось пригодится, мне с ней морока.

      Трофим обрадовался, всё-таки живая душа в избе появится.

      – Спаси Боже за это!

      Антонина принесла щенка.

      Опытным глазом Трофим