Призраки Калки. Алексей Павлович Пройдаков

– муж достойный, въедливый, но праведный. Ему в советчики поставим боярина, дабы вёл догляд за нашим и пришлым купечеством, мыто сквозь княжью казну уплывать не может.

      – Княже, дозволь?

      – Говори, Данила Данилыч.

      – Мой боярин Жидислав Путятич – муж не ратный, но грамоте разумеет и в считании силён.

      – Знаем его. Ведает ли языки иноземные? Не станет ли утаивать не своё? Место хлебное…

      – Упаси боже! – перекрестился Кофа-старший. – Муж честен, языки гораздо ведает – фряжский, грецкий и ещё чудный такой, каркающий.

      – Это как горячей репы в рот набрал и силишься вещать при этом? – усмехнулся Лев Гаврилович. – То англицкая речь.

      – Пришлёшь ко мне боярина, – велел князь. – Станем с ним на каркающей речи баить.

      Все дружно рассмеялись.

      Смех – смехом, а Юрий Игоревич во многих чуждых языках гораздо смыслил, к тому и княжича Фёдора охотил.

      – Добро, пришлю заутре.

      – Но гляди, Данила Данилыч, – холодно молвил князь, – коли что не так выйдет, спрошу с него пытливо, но и с тебя дотошно.

      С этими словами Юрий Игоревич посмотрел на сына. Княжич откровенно клевал носом: время позднее.

      Зыркнул гневно, мол, привыкай. Фёдор встрепенулся, мол, просто задумался.

      – Государи мои, хочу услышать ваше слово для всеобщего русского бедствия, о пожарищах, – сказал князь неожиданно для всех.

      – То великое бедствие, – торопливо молвил Данила Данилович.

      – Не дай господи никому! – перекрестился Лев Гаврилович.

      – То-то и оно! – возвысил голос князь. – Не дай господи! Самим плошать тож не с руки.

      – Это как же, княже? Что делать накажешь? – спросил Вадим Данилович.

      – Стольный Владимир два года назад выгорел от малой лучины. Не уберегли даже дворец Константина Мудрого: библиотека его более тысячи книг, дары святейшего патриарха – всё сгорело. Книги, свитки, летописи – бесценная память пращуров – вышли в пепел и золу. Это как? А совсем недавно, месяца не минуло, сгорел великокняжеский дворец и две церкви при нём. Юрий Всеволодович, должно быть, в великом расстройстве пребывает…

      Его голос дрожал от возмущения.

      – Неучтивость наша, нерадивость, мол, ещё построим… Память пращуров заново не выстроишь.

      – Пожары издревле сопутники строительства, – подал голос Данила Данилович. – Всё из древа возводим.

      – Из древа, да, а потребно более камень завозить и строить каменно.

      – Хорошо бы.

      – Камень – то будущность, – подытожил князь, – а пока мыслю так: древнему бедствию надо укорот сотворить, дабы владимирцам не уподобиться. Треба выделить до сотни дружинников в отдельный отряд – доглядать за огнём в избах и теремах. Кои нерадиво пользуют огонь – штраф и наказание, невзирая, боярин ли это, тиун либо смерд. Тот же отдельный отряд будет при начале пожара бороться с ним всеми силами и средствами. Снабдить их топорами, крюками с вервью, бадьями. Повсеместно ставить бочки с водой, размером поболе.

      Он медленно обвёл всех взглядом