От самого темного сердца. Виктория Селман

я посижу с тобой, пока ты не уснешь? – предложил Мэтти, уже вставая.

      – Споешь «На Рэглан-роуд»?

      Ирландская народная песня о заколдованных тропах и смелости перед лицом опасности. Когда-то давно, в Ньютоне, мне пел ее дедушка.

      – Конечно. Поверь, ты даже не заметишь, как засопишь.

      – Я не соплю.

      – Твоя мама тоже так говорит, а сама храпит громче, чем надвигающийся поезд.

      – …Кошмары снятся, когда мозг борется со страхом, – говорила в трубке бабушка. – Софи что-то напугало?

      Что-то в ее тоне меня задело, но я не могла понять, что именно.

      Мама начала было отвечать:

      – Нет, конечно, нет… – Она оборвала себя на полуслове. – Софи Бреннер, ты опять подслушиваешь?

      – Нет.

      – Положи трубку. Сейчас же.

      Той ночью кошмар повторился. Подземелье. Дракон. И никого, кто услышал бы мои крики.

      Я проснулась, сердце бешено колотилось, пижама промокла от пота. Темнота в комнате искажала очертания предметов, так что кошмары становились явью. Ветка за оконным стеклом превратилась в скрюченный ведьмин палец. Сваленная на стуле одежда казалась сгорбившимся чудовищем.

      – Это просто дерево. А это всего лишь стул, – шепотом повторяла я по ночам, как мантру.

      Но как проверить, что под видом обычных вещей не скрываются монстры?

      Не хватало воздуха, меня трясло.

      – Просто дерево. Просто стул. Просто…

      Я замерла, затихла, как неживая, вся обратившись в слух.

      Что это?

      Шорох за дверью. Кто-то очень старался двигаться бесшумно.

      Сердце забилось громче, как и доносившийся из коридора звук. Я хотела к маме, в тихую гавань ее объятий. Но как добраться до нее и не угодить в лапы чудовищ?

      Господи…

      Я сделала глубокий вдох, заставила себя подойти и приоткрыть дверь. Мышцы напряжены до предела, адреналин зашкаливает.

      – Это ты?

      Плечи у меня безвольно опустились, тело обмякло и налилось свинцом. В носу что-то защекотало, предвещая подступающие слезы.

      Мэтти скрючился у окна; рукава рубашки закатаны до локтя, в неверном свете уличных фонарей виднелась глубокая багровая царапина.

      – Ты поранился?

      В воздухе послышался едва уловимый запах одеколона. Такого не случалось ни до, ни после. Он никогда не пользовался парфюмом.

      Мэтти приложил палец к губам.

      – Не рассказывай маме, чтобы не переживала.

      Я закатила глаза. «Еще бы!»

      – Ей только дай повод поволноваться.

      Было приятно знать, что у нас есть от мамы секрет. В нашем тайном клубе было всего два посвященных.

      – Принести пластырь?

      – Возвращайся лучше в кровать. Не будешь спать – не вырастешь, тыковка.

      Я совсем забыла об этом случае, пока четыре года спустя полицейские не принесли фотографии. К тому времени секрет Мэтти уже перестал быть секретом.

      Глава 8

      Мама сидит на коленях на полу у кофейного столика. Перед ней полная обувная коробка фотографий. Мама внимательно рассматривает фото за