Зимний мальчик. Василий Павлович Щепетнев

раз и наоборот. Блютнеру я привык доверять. Меньше, чем голове, но привык. А с учетом экзаменационного синдрома (так я решил назвать случившееся, и научно, и туманно), проверка не помешает.

      Не помешала. Не изменил ни одной ноты.

      Теперь можно и партитуру писать. Милое дело: скрипки, тромбоны, ударные – и всё это богатство в голове.

      Ольга пришла не одна. С отцом, Андреем Николаевичем.

      – А у меня как раз самовар вскипел, – сказал я. – Торт, правда, вафельный, но зато шоколадный.

      – Торт не убежит, – сказал Андрей Николаевич. – Ты мне вот что скажи, Миша.

      И замолчал. Ждал, что начну потаённые мысли выкладывать. А я принес в гостиную самовар, тульский, электрический, затем заварочный чайник и три чашки на подносе, и уже третим заходом обещанный торт, «Классика», со скрипкой.

      – Какой чай любите? – спросил я.

      – А у тебя что, разные?

      – Черный, зеленый, и желтый.

      – Что за желтый?

      Я достал пачку «Липтона» в пакетике, папеньке в пайке дали. В честь победы над Германией.

      – Сказал бы я, на что он похож, твой желтый чай, да не при дочке.

      Ольга же изображала переводчицу с китайского. Поскольку китайского никто из присутствующих не знал, она притворялась статуей. Согласно китайского протокола.

      – Не нравится желтый, пьем грузинский, – ответил я. Заварил чайничек (без особого старания, грузинский как ни заваривай, будет одинаково).

      Разрезал и торт, разложил на блюдечки. Как, интересно, полагается брать вафельный торт? Руками?

      – Значит, ты решил оперу написать? – сказал первый секретарь обкома.

      – Почему решил? Уже написал.

      – Вот так взял – и написал?

      – Это бывает. Хоккеист взял да и забил три шайбы за период. А что долго и упорно тренировался, что работала вся команда, как бы и не в счёт.

      – И зачем тебе Ольга?

      – Других поэтов я не знаю. Но уверен, что у Ольги получится. Зачем искать хитрости, когда всё на поверхности?

      – И то, что папа у Оли может протолкнуть на сцену твою оперу, значения не имеет?

      – Всегда приятно иметь «Аврору» в запасе, но главное в другом. Я считаю, что опера хороша, это первое. Я считаю, что она ко времени, в будущем году – тридцатилетие десанта на Малую Землю, это второе. Ну, и, наконец, лучше написать оперу, чем не написать, это третье.

      Было и четвертое, и пятое, и шестое, но я решил остановиться.

      Умному достаточно, а дураком Андрей Николаевич точно не был.

      – Ладно, работайте, а я пойду телевизор смотреть, – это он, верно, шутит.

      К чаю он, кстати, не прикоснулся. Может, не положено.

      – Чаепитие, похоже, не состоялось. Видно, торт не той системы. К счастью, вафельные торты не портятся. Не успевают.

      Моя шутка – да шутка ли? – Ольгу не развеселила.

      – Ладно, давай работать. Показывай.

      Она показала. Не так много, как я ждал, но и немало. Видно, старалась.

      – Попробуем,