Пятьдесят слов дождя. Аша Лемми

понравился нос – точно такой же, как у нее. Брат был одет в свободную белую рубашку с парой расстегнутых пуговиц у воротника и черные брюки. Судя по тому, как он стоял, юноша привык находиться у людей на виду; слегка опущенные плечи намекали на небрежное безразличие к окружающему.

      Уловив взгляд брата, Нори опустила глаза в пол.

      И тогда ей захотелось стать кем-то иным, кем-то более достойным внимания. Под пристальным взглядом она вдруг почувствовала себя обнаженной, пусть и ткань юбки, которую она стискивала, уверяла в обратном.

      Поскольку не было ничего, что ее разум мог бы придумать из слов, достаточно значимых для такого момента, Норико просто сделала так, как ей сказали.

      Она склонилась в поклоне.

      Казалось невероятным, что она когда-то вообще обладала даром речи. Оставалось ждать – секунды или годы, как он предпочтет.

      – Ты Норико?

      Потребовалось мгновение, чтобы в полной мере осознать, что с ней заговорили. Голос был незнакомым и однозначно отсутствовал в ее ментальной библиотеке звуков. Тихий, мягкий, достаточно бархатный… Нори было не с чем его сравнить, не чем облегчить удар по всем чувствам. Разуму пришлось впитать чуждый звук и дать ему имя: голос Акиры. Голос ее брата.

      – Да, – сумела она ответить так ясно, что сама испугалась. – Это я.

      Тело в какой-то момент достигло максимальной пропускной способности паники, и Нори внезапно ощутила блаженное онемение.

      Акира слегка нахмурил брови, но вряд ли из досады. Скорее по привычке.

      – Мне говорят, что ты… моя сестра.

      Нори так сильно стиснула кулаки, что ногти впились в ладони даже сквозь ткань платья.

      – Ты похожа на мать… – Акира шагнул к Нори, затем, по-видимому, передумал и остановился. – Насколько это возможно.

      – Я не помню, – выдавила Нори. – Не могу вспомнить ее лицо. Пытаюсь, но не могу.

      Стоящий перед ней мальчик, по-видимому, хотел еще что-то сказать, однако одернул себя. Он сделал еще пару шагов навстречу, навис над девочкой, по меньшей мере на сорок пять сантиметров выше.

      Тиканье напольных часов за спиной вдруг показалось неприлично громким. Звук заполнил барабанные перепонки, эгоистично их отвлекая.

      – В каком году ты родилась?

      Нори испуганно икнула. Акира терпеливо ждал ответа, ничуть не смущенный ее запинками. Ей понадобилось мгновение – прокрутить годы в обратном порядке.

      – Тысяча девятьсот сороковой, – наконец заключила она, раскрасневшись от гордости, что сумела посчитать.

      О своем дне рождения Нори думала не часто, знала, что он где-то в теплые месяцы.

      – Тысяча девятьсот сороковой, – бесцветно повторил Акира. – Как раз перед тем, как дело приняло действительно паршивый оборот. Логично.

      Растущее замешательство Нори, должно быть, стало ощутимо, потому что Акира пожал плечами – явно западный жест. Нори читала об этом в одной книге о хороших манерах.

      – Тебе ничего не рассказали, да? О том, что случилось, когда ты родилась?

      Нори