Пятьдесят слов дождя. Аша Лемми

Нори перехватило дыхание. Неужели все действительно так просто? Что, если за дверью не он? С другой стороны, а кто еще? Нет, комната наверняка принадлежит брату.

      Нори поползла быстрее, остро осознавая, что находится на виду. У двери, поколебавшись несколько секунд, она уселась на колени и дважды постучала. Очень, очень осторожно, легонько, в глубине души надеясь, что ее не услышат и что еще не слишком поздно отказаться от этого глупого плана.

      Из-за двери донеслось шевеление, и Нори чуть не рванула бежать в противоположном направлении. А потом дверь открылась, и на гостью сверху вниз в явном замешательстве уставился Акира в темно-красной пижаме.

      Брат смотрел и молчал.

      – Ты всегда так делаешь? – наконец спросил он.

      У Нори вспыхнули щеки.

      – Прости, я…

      Глубоко вздохнув, Акира жестом пригласил ее войти. Нори шмыгнула внутрь, и он закрыл дверь.

      Комната была очень просторной, с большими окнами и внушительной двуспальной кроватью с драпировками сливового цвета. Обе прикроватные лампы горели. На комоде из красного дерева лежали стопки белой бумаги с витиеватыми черными пометками. Рядом с ними стояла картонная коробка с книгами, которую, судя по всему, разобрали только наполовину. А к столу был прислонен черный футляр.

      – Что это за штука? – выпалила Нори, не успев сдержаться.

      Акира ответил изумленным взглядом, который заставил ее отпрянуть.

      – Я играю на скрипке. Что ты здесь делаешь, Норико?

      – Я просто… в смысле, нам надо поговорить.

      Акира скрестил руки на груди.

      – Поговорить?

      – Да, поговорить. То есть… у нас ведь одна мать.

      Аргумент прозвучал слабо даже для самой Нори. Она потянула себя за косу.

      – Совершенно не понимаю, как это связано с тем, что ты стучишься мне в дверь в полчетвертого утра.

      Нори прикусила щеку изнутри, пытаясь успокоиться.

      – Прости. Я не хотела тебя разбудить.

      Акира пожал плечами.

      – Я не спал. Просматривал кое-какие ноты.

      Девочка переступила с ноги на ногу, не понимая, что он имеет в виду. Брат указал на комод и листы.

      – Это Бах.

      Нори удивленно моргнула.

      – А что это?

      – Композитор. Он жил давным-давно.

      – А-а… Ясно.

      Акира встретился с ней взглядом, и Нори пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не отвести глаза.

      – Наверное, ты не без причины пришла сюда…

      – Ты нравишься бабушке.

      К сожалению, Нори не сумела придумать более изящный способ изложить цель своего ночного визита. Оставалось надеяться, что Акира сочтет ее неуклюжесть трогательной.

      Акира фыркнул.

      – Ну да, полагаю, что нравлюсь. Настаивала же, чтобы я к ней переехал.

      Нори помедлила, не желая говорить слишком много, но ничего не могла с собой поделать. Любопытство, которое она подавляла годами, неудержимо рвалось наружу.

      – А ты сам не хотел?

      Акира