Возвращение Орла. Том 2. Владимир Алексеевич Фадеев

вот тысячелетие крещения Руси, при этом нет-нет, а само крещение да и опустят, уже только «тысячелетие Руси». Разница: тысячелетие крещения – и тысячелетие Руси. И прокатывает! Пришли Романовы, придумали варягов и иго.

      – Ига не было? – удивился Африка. – Как тогда же пословицы? Про незваного гостя, поскреби русского – найдёшь татарина? – Он согласен был и на иго, только бы не трогали попов.

      – Поскреби иго – найдёшь русских.

      – Разве только под татарскими ярлыками.

      – Никаких татарских ярлыков в природе нет! – вступился за Семёна Аркадий. – Ярлык – слово русское, неужели не слышишь? Яркое лыко! Изначально некий материальный знак привилегии или отличия, окрашенный в яркий цвет кусок лыка, ярлык, позднее – лычка.

      – У тебя всё русское… Да ребёнка спроси, он скажет: татарское слово, а так из любых букв можно что угодно составить, было бы созвучно, – не сдавался Африка.

      – Можно. Но зачем? Ты хоть и не физик, но старика Оккама уважать должен, – за слово Аркадий готов был биться. – Зачем искать у немцев, у греков, у тех же татар, когда слово употребляется исключительно русскими и к тому же имеет понятный русский смысл – яркое лыко, знак отличия. Лычка. Чего тебе ещё?

      – Как же тогда было?

      – Просто, – взялся объяснить мещерский рыбачок. – У нас перед Клепиками есть такой перекрёсток: в одну сторону «Князево», а в другую «Ханино». Как старая монета: орёл по-русски, решка по-татарски.

      – Где орёл – Ханино или Князево?

      – Смотря откуда едешь…

      – Попутно, – продолжил Семён считать слои вранья, – вымазали дёгтем Грозного и разодрали двумя берёзами православие. И это ещё до Петра. А уж Пётр даже своего папашу-тихушника с дедом не пожалел; заметьте, до первых Романовых были варяги, иго и зверь Грозный, а допетровская Русь, вместе с папенькой и дедушкой, – вообще полная дичь и мрак, не на чем доброму взгляду остановиться. Но и его большевики переплюнули: ни одного в царской России светлого пятнышка не сыскать.

      – А Невский?

      – Вот! Александр Невский и сразу Владимир Ильич. Теперь и большевичков сажей, а Сталина ещё и серой… Ау-у, страна! Была ли ты вообще? А в это самое время, пока мы своё прошлое уничтожали – слой сажи, слой дёгтя, – наши визави наперегонки без устали врали о себе в другую сторону.

      – Обратно-сопряжённые процессы… – прокомментировал, поправляя очки, Николаич.

      – А ведь точно! – перебил его Семён. – У нас после смуты сочиняют себе пришлых князей, триста лет рабства от не пойми кого, уничижают Грозного, а в Англии форсируют национальный проект «Шекспир», создают язык без славянизмов и германизмов, библию Якова; и уже через полтораста лет – Тартария гибнет, Америка, наоборот, возникает… Доврались.

      – Ну, всех по углам расставили, – взялся за непривычное дело (рассуждать) Африка, – все врут… а вы-то с Николаичем чем лучше? Тоже ведь ничего хорошего про прошлое не сказали: попы у вас такие, цари сякие. Тебя, Николаич, это не смущает?

      – Не смущает. Попы и цари – это не народ, это