.

тебя не обошла эта мечта всех женщин, стать моделью хотя бы на миг, – не успевал я на зеленый.

      – А ты думал, я особенная?

      – Нет, когда влюбляешься, особо не думаешь, – бросил я трубку и снова встал на красном.

* * *

      Медовый месяц – он светил нам в окно, когда мы, уставшие от гор, уже валялись на равнине постели.

      – Как ты хочешь, чтобы тебя любили?

      – Медленно, очень медленно. Не надо торопиться с выводами. Особенно если это – признание в любви. Для меня каждый акт – это признание в любви, – ворошила она мои волосы.

      – Ты всегда стремишься к идеалу.

      – Да, только мне все время кажется, что мы с тобой движемся к одной цели, но на разных скоростях. Ты не мог бы делать все еще медленнее?

      – Не боишься заснуть?

      – Нет, боюсь переспать.

      – Хорошо, возьму музыкальную паузу и спою твоему животу песню.

      – О чем?

      – О том, как мне хорошо живется меж двух твоих сосков, как вечерами я спускаюсь в ложбину к роднику и там жду вдохновения.

      – Не надо ждать вдохновения, оно приходит в процессе… Как вкусно ты пахнешь, – поцеловала Фортуна меня в висок.

      – Чем?

      – Мною.

      Мы играли в циклопа, по Кортасару.

      – Где у тебя живет любовь? У меня надувается такой шар в районе солнечного сплетения, – посмотрела Фортуна на меня, будто хотела подарить его мне.

      Я тоже смотрел на нее. Глядя в глаза друг другу, мы приближались лицами до тех пор, пока они не коснулись носами, и я уже видел перед собой не два глаза Фортуны, а только один.

      – Ты настоящий циклоп, – высказала она мою мысль.

      – Конечно, все мое видение – это ты, – начал поедать я ее пухлые губы. Она тоже ела мои. Затем, едва отдышавшись от поцелуя, вдруг вспомнила:

      – А ты знаешь игру «Ехали медведи на велосипеде»?

      – Ты же знаешь, как я люблю играть.

      – Эта тебе понравится. Ну смотри, – вытащила она свои теплые длинные ноги из-под одеяла. – Давай, теперь свои! – сдвинулась она в постели таким образом, что наши ноги оказались друг напротив друга. – Приложи пятки к моим пяткам. Теперь вместе крутим педали. Поехали! – смеялась она, радуясь тому, как механизм из ее стройных и моих волосатых деталей начал слаженно накручивать невидимые километры.

      – Куда едем? – звонко просигналил он мне.

      – К тебе, – пригрелся мой завороженный взгляд на ее прелестях, сверкающих шелковым треугольником любви, и чувствовал, как во мне поднимается то самое мужское начало, именуемое концом.

      – Тогда крути быстрее, женщины не любят ждать.

      – Что тебе привезти? Цветов?

      – Цветы есть, – подняла она с груди большую белую розу, которых было разбросано великое множество на хлопчатобумажной клумбе постели. – Лучше конфет, моих любимых конфет.

      После этих пожеланий мишки, как по команде, побросали велосипеды. Фортуна осталась лежать на месте, а я накрыл ее своим телом.

      – Мишки на Севере не было, взял мишку на мишке, – прошептал я ей в самые губы, будто они отвечали сегодня