Танец маленького динозавра. Александр Гиневский

стихи какие высиживаешь? Тоже – болезнь своего рода.

      – Да-а, – протянул Судаков, вставая и морщась. В затекшие ноги впились иглы. – Что-то вот тут болит, – он дотронулся пальцами до виска. Он и сам удивился тому, что сказал.

      – И тебе, что ли, по виску попало?

      – Да нет. Болит просто. А что там может быть?

      Слава помял пальцами висок.

      – А голова сама болит?

      – Болит немного.

      – Знаешь, не валяй дуру! Солнцем тебе просто напекло голову.

      – A-а. Слава, а у Дижона… что у него там? – спросил Иван, не опуская руки от виска.

      – Я смотрю, ты из солидарности с Дижоном заболел, – усмехнулся Слава. Он прищурил глаза, бросил пристальный взгляд в лицо Ивана.

      – Нет, правда. Он поправится?

      – Трудно сказать. Собака старая. Всё же, думаю, жить будет.

      – Значит, будет жить. А что с ней?

      – Повреждён вестибулярный аппарат. Слыхал о таком?

      – Так, краем уха. А что это такое?

      – Ну, это… как тебе объяснить? Орган чувств. Воспринимает изменение положения головы и тела в пространстве. Ну и – направление движения тела.

      – Так он, значит, в голове находится, этот аппарат?

      – В височной области больших полушарий мозга, если выразиться точнее.

      – Вон оно что-о… – Иван машинально крутнул браслет часов, охватив его пальцами правой руки.

      Так делал отец, когда задумывался.

      Ребята уже поели. На просторной веранде столовой, в разных её концах, обедали служащие. Со свободных столов убирали дежурные.

      В дальнем углу одиноко сидел Терентий Васильевич. Иногда он рассеянно смотрел по сторонам. Заметив это, Иван опустил голову, усердно тёр клеёнку стола, чувствуя, как какая-то сила тянет его в тот угол. В конце концов он оказался там.

      Сторож узнал его, вяло кивнул головой. Раньше они обменялись бы двумя-тремя словами. Раскуривая трубку, сквозь клуб ароматного сизого дыма Терентий Васильевич подмигнул бы ему, как подмигивают человеку, с которым имеют дружеские тайны. Ещё бы. Ведь они были знакомы давно. Познакомила их мама. Как она нашла его в первый же свой приезд к Ивану – он не спрашивал. Чего там? И так ясно. Видно, всё случилось по пословице: на ловца и зверь… И получаса тогда не прошло, как мама и сторож уже вместе распевали озорную французскую свадебную песенку. Ивану это тогда показалось дикой блажью взрослых. Он недоверчиво смотрел на них и только хлопал глазами. Напрасно мама и старик просили подхватывать припев – это только смущало его ещё больше…

      – Чего, Иван, не заходишь? – безразличным тоном спросил сторож, склоняясь над тарелкой. Ел он без аппетита. И спросил так, будто ему было безразлично: ответят на вопрос или нет.

      – Я?.. – Ивану показалось, что он летит в пропасть. – Я Дижона боюсь… – вырвалось у него.

      Терентий Васильевич отломил кусочек от половинного ломтика и долго держал его над тарелкой.

      – А-а… – протянул. – Так это ты его?

      Иван