Личный паноптикум. Приключения Руднева. Евгения Якушина

что хотят услышать люди, и отвечаю сообразно. Но это не всегда так! Иногда оракул и впрямь вещает через мои уста!

      Руднев с недоумением смотрел на пифию. Казалось, женщина сама верила в то, о чем говорила.

      – Сударыня, – мягко произнес наконец Дмитрий Николаевич. – Вы хотите сказать, что, когда вы сегодня отвечали на мой вопрос, это был реальный ответ оракула? И про обожженную руку тоже вещал он?

      – Да, господин Руднев. Именно это я и пытаюсь вам объяснить. Я настоящая пифия. И не важно, готовы вы в это поверить или нет…

      Дмитрий Николаевич нахмурился.

      – Я вижу, вы не хотите быть со мной откровенны, сударыня, – сказал он сухо и поднялся. – В таком случае нет смысла продолжать наш разговор. Честь имею откланяться, мадмуазель.

      Руднев направился к двери, но не успел он сделать и десятка шагов, как за спиной его раздался шорох. Дмитрий Николаевич резко обернулся.

      Мадмуазель Флора сидела абсолютно прямо. Лицо ее помертвело и застыло в какой-то необъяснимой пугающей гримасе. Невидящий взгляд широко распахнутых глаз пифии слепо шарил по комнате, пока не остановился на Рудневе. Ее рука, унизанная золотыми браслетами, поднялась в давешнем указующем жесте.

      – Ты! – провозгласила пифия низким грудным голосом. – Задай свой вопрос!

      От этого неживого голоса, а пуще от пронзительного взгляда, вперяющегося в него, у Дмитрия Николаевича холодок пробежал по спине и сердце забилось гулкими тяжелыми ударами.

      – Задай свой вопрос, смертный! – повторила пифия.

      – Прекратите этот спектакль, – тихо произнес Руднев.

      Хотя он не на йоту не верил в реальность происходящего, в горле его отчего-то пересохло.

      – Задай вопрос! – настаивал грудной голос. – Тебе не уйти от ответа!

      Дмитрий Николаевич чувствовал себя раздосадованным на нелепую комедию, что разыгрывала перед ним Флора, а еще более на то, что на несколько секунд поддался на эту игру и испугался.

      – Прощайте, сударыня, – сердито бросил он и снова повернулся к двери.

      – Тебе не уйти от ответа! – повторила пифия ему в спину. – Знай же, смертный! Ты есть всему причина! За твои грехи агнец невинный принял смерть на кресте!..

      – Аминь! – не оборачиваясь, сквозь зубы процедил Руднев и снова пошел прочь.

      Дойдя до двери, он не выдержал и обернулся.

      Флора недвижимо лежала на лектусе. Голова ее откинулась, глаза были закрыты.

      – Мадмуазель Флора? – позвал Руднев, ответа не последовало.

      Дмитрий Николаевич вернулся к подиуму, обошел стол и склонился над женщиной. Дыхание ее было ровным, веки слегка вздрагивали. Последняя дельфийская пифия спала.

      В голове Дмитрия Николаевича мелькнуло подозрение. Он взял бокал Флоры и понюхал его содержимое, но никакого постороннего запаха не почувствовал. Руднев смочил в вине салфетку и, забрав ее с собой, вышел из залы.

      Проходя через этаж, он увидел открытую дверь в то помещение, где ранее проходил сеанс предсказаний. Там было темно. Он вошел, пошарил по