Путаница, или Ветер в голове. Саша Матяш

вы мои, – сказала Валентина Борисовна, останавливаясь у входа, – кажется, я опоздала. Мне так жаль. И, господи, как же здесь душно. Как назло, с самого утра голова болит, просто раскалывается.

      – Ой, что вы, Валентина Борисовна, – хором запели девочки. – Вы сегодня такая красивая.

      – И ваше платье!

      – И фасон…

      – И прическа…

      – И синий цвет! Он вам так идет.

      Валентина Борисовна задумчиво расправила юбку:

      – Вы думаете, синий? А мне казалось, лазоревый. «Лазурь небесная смеется, ночной омытая грозой…» – Она потерла висок. – Ох, бедная моя головушка. Наверное, к дождю. Ну а сами-то вы как? Дайте-ка я на вас посмотрю. Так… Все нарядные, красивые, глаза блестят.

      Голос Валентины Борисовны как будто запнулся, наткнувшись на невидимую преграду.

      – А это что такое? Погодите… Что это у вас на шее?

      Весь день этот вопрос задавали мне. Моя рука сама собой потянулась к груди. Убедившись, что все пуговицы на месте, я огляделся. Удивительное дело, как это я сразу не заметил? Оказалось, что к походу готовился не один я. Беседка точь-в-точь напоминала выставку «Дары моря». Я нашел глазами Вадика. На его груди красовалась хищно растопыренная крабья клешня, покрытая, судя по зеркальному блеску, толстым слоем лака для ногтей, рядом на той же нитке болтался пустой пузырек из-под лака. Презренный подражатель. Я помахал рукой, пытаясь привлечь его внимание. Он демонстративно уставился в потолок. Глупо было расходовать, возможно, последние минуты моей драгоценной жизни на какого-то Вадика. Но тут дело было в принципе. Я насобирал на полу с десяток мелких камешков и начал швырять их в Вадика, целясь в голову. Наконец, красный от злости, он повернулся ко мне. Я показал ему «козочку». Он покрутил пальцем у виска.

      – Ах, значит, крабы! – Валентина Борисовна распекала кого-то в дальнем конце беседки. – И ты действительно думаешь, что это красиво?

      Несчастный что-то бормотал.

      – Нет, милые, так дело не пойдет. Вы что, хотите нас всех опозорить? Вот вам моя шляпа. Все сокровища бросайте в нее. И не надо делать вид, будто вас убивают. Завтра я все верну, в целости и сохранности.

      Бедняга, которому досталась шляпа, комкая ее, двинулся по кругу. Валентина Борисовна следовала за ним по пятам. В шляпу полетели медальоны, бусы, браслеты. Очередь дошла до меня.

      – А с тобой что? Ты куда так тепло оделся? Мокрый как мышь.

      – Нездоровится, – сказал я и прикрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Но Валентина Борисовна не уходила. Сквозь ресницы я видел неподвижное голубое пятно. «Ищет, к чему бы придраться», – промелькнуло у меня в голове.

      – Ну что ж, – голос Валентины Борисовны стал удаляться, – кажется, мы готовы.

      Я с облегчением выдохнул и открыл глаза.

      Валентина Борисовна как будто только этого и дожидалась.

      – Ваня, – вдруг повернулась она ко мне, –