Джек Ричер. Кровавое Эхо. Ли Чайлд

мои синяки. Он заставляет меня говорить, что я упала. Им известно, что я еще учусь ездить верхом. А в округе, где родео самое популярное развлечение, это объясняет все – и синяки, и сломанные кости. Считается, что так и должно быть.

      – Он ломал вам кости?

      Она кивнула и начала прикасаться к разным частям своего тела и поворачиваться в узкой кабинке, без слов рассказывая ему о своей боли, замирая на мгновение словно для того, чтобы получше вспомнить, как это было.

      – Прежде всего, ребра, – сказала она. – Когда я оказываюсь на полу, он бьет меня ногами. Когда он в ярости, он делает это всегда. Левую руку он вывернул. Ключицу. Челюсть. Мне вставили три зуба.

      Ричер удивленно посмотрел на нее.

      – В больнице думают, что я самая худшая наездница в истории Запада.

      – И они в это верят?

      – Возможно, им так проще.

      – А его мать и брат?

      – То же самое, – ответила она. – Знаете, что такое презумпция невиновности?

      – Почему, черт подери, вы остались? Почему не убрались оттуда после первого раза?

      Кармен вздохнула, закрыла глаза и отвернулась. Положила руки на стол ладонями вниз, а потом повернула их, раскрыв ладони.

      – Не знаю, – прошептала она. – Никто никогда не может этого объяснить. Нужно понимать, как это бывает. У меня не осталось уверенности в себе. Зато был новорожденный ребенок и ни гроша за душой. У меня не было друзей. За мной постоянно следили. Я даже позвонить не могла так, чтобы меня не подслушивали.

      Ричер промолчал, а Кармен открыла глаза и посмотрела на него.

      – И хуже всего то, что мне некуда идти, – проговорила она.

      – А в родной дом? – спросил он.

      Она покачала головой.

      – Мне такое даже в голову не приходило, – сказала она. – Смириться с тем, что он меня бил, было легче, чем приползти к моим родным с белым светловолосым ребенком на руках.

      Ричер не знал, что сказать.

      – Если ты упустил свой первый шанс, ты попался, – добавила она. – Таков закон. Становится только хуже. И всякий раз, когда я думала о том, что со мной произошло, результат оказывался все тем же: у меня по-прежнему не было денег, а на руках маленький ребенок. Сначала Элли был год, потом два, три. Подходящий момент никак не наступал. Если ты не бежишь после первого раза, ты в ловушке. А я не убежала. Я жалею, что не сделала этого, но так уж получилось.

      Ричер продолжал молчать, и она с мольбой взглянула на него.

      – Вы должны поверить мне на слово, – сказала она. – Вы не знаете, что это такое. Вы мужчина, большой и сильный, и если вас кто-то ударит, вы дадите ему сдачи. Вы живете один, и если вам где-то не нравится, вы перебираетесь в другое место. Со мной все не так. Даже если вы не можете этого понять, вам придется мне поверить.

      Ричер ничего не сказал.

      – Я могла бы уехать без Элли, – продолжила Кармен. – Слуп говорил мне, что, если я оставлю с ним ребенка, он заплатит за мой проезд в любое место, которое я назову. Первым классом. Тут же вызовет из Далласа лимузин,