Черный дневник. Александр Барр

рассуждает Михаил Григорьевич, останавливается у двери и просит рядового открыть камеру.

      Тяжелая железная дверь со скрипом ползет в сторону, и полковник проходит внутрь.

      Он смотрит на осужденных.

      Оценивает их.

      Михаил Григорьевич хочет для себя решить, кто из этих заключенных может быть оправдан.

      – Ты, – полковник зовет устроившегося возле стены мужчину. – Встать и подойти!

      Мужчина с трудом поднимается. Он, кажется, болен. Он настолько исхудал, что еле держится на ногах.

      – Отставить. Сядь на место.

      «Сам скоро сдохнет», – думает Михаил Григорьевич и подходит к другому.

      – Ты, – обращается к мужчине в очках, – и вот ты, – тыкает пальцем в человека восточной наружности.

      Заключенные не смотрят на него.

      – Встать. На выход.

      Заключенные не реагируют.

      Они не торопятся выполнять приказы. Они знают, что ничего хорошего от коменданта ждать не стоит. Что-то он задумал. Явно ничего хорошего.

      Но ночью же их не станут казнить?

      Михаил Григорьевич выходит из камеры и ждет.

      Он обращается к рядовому:

      – Науменко сообщил, что этих под карантин. Больны, говорит, чем-то заразным. – Полковник разводит руками. – Ты там пометь у себя в журнале, что в лазарет отправлены.

      – Есть.

      Михаил Григорьевич ждет, пока рядовой вытолкает людей в коридор, и уводит арестованных с собой.

      Он отказывается от сопровождения, говорит, что с двумя доходягами как-нибудь справится и сам. По инструкции положено конвоировать только в сопровождении двух вооруженных солдат, но полковнику никто не смеет перечить.

      Все молчат.

      И никто даже внимания не обращает на то, что полковник лично пришел проводить осужденных в лечебницу. И никого не заботит, что заключенных уводят совершенно не в том направлении.

      «Есть» и «так точно» – вот и все, что могут сказать подчиненные полковнику Михаилу Григорьевичу.

      Узкий коридор ведет вниз.

      Тусклые лампы еле освещают мрачные зеленые стены.

      – Простите. Мне кажется, что лазарет в другом крыле здания, – обращается к коменданту вежливый голос очкарика.

      – Проходим.

      Полковник показывает арестованным свернуть на развилке налево.

      Здесь коридор слегка расширяется.

      Неровные квадратики плитки под ногами слегка поблескивают в тусклом свете.

      Полковник пропускает арестованных вперед. В небольшой предбанник со стеной, на которой видны следы засохшей крови. От заляпанной стены откололись несколько кирпичей, видны следы от пуль.

      – Он сейчас выстрелит нам в спину, – тихо говорит мужчина азиатской наружности своему товарищу.

      Очкарик часто дышит.

      Он знает, что его друг по несчастью прав. Сейчас прозвучит выстрел, и один из них повалится на пол. Следующим выстрелом убьют второго.

      Очкарик жмурится и втягивает шею в плечи.

      – Что застыли? Вперед, – командует Михаил Григорьевич и ведет арестованных дальше.

      В