Черный дневник. Александр Барр

клиента! – Он говорит и подмигивает, отчего его глупое лицо выглядит еще более противным.

      Вика не отвечает.

      Теперь она, естественно, зайдет. Больше ей ничего не мешает закупаться поблизости.

      По пути домой она прокручивает в голове этот разговор и раз за разом продолжает удивляться глупости охранника.

      Вика возвращается.

      Дома все спокойно.

      Шамп беззаботно лежит возле будки и посматривает на свою хозяйку, которая вернулась с полной сумкой ароматной выпечки и подозрительным желтым пакетом под мышкой.

      – Держи.

      Вика подбрасывает булочку.

      Пес подскакивает, ловит еду на лету и разжевывает сладкую сдобу, растряхивая слюни в разные стороны.

      Вика проходит в свою комнату.

      Оставляет сумку на полу и садится за стол.

      Ее уже не заботит, что скоро вернется братик и лучше бы ей сейчас позаботиться об обеде. Если Димку сразу по приходе не усадить за стол, потом не дозовешься.

      Плевать.

      Сейчас Вику волнует лишь одно. Желтый конверт.

      Ровно месяц ей понадобился, чтобы собраться с мыслями и решиться забрать жуткое послание из прошлого.

      Девушка осторожно вынимает содержимое конверта.

      «Вскрыть до наступления двадцатилетия адресата».

      Запах старости, запах заброшенных библиотек, запах истории вырывается из пакета.

      Странная надпись на обертке не дает ей покоя.

      «Прости, сын».

      Влад никогда не рассказывал о своих родителях. Вика пару раз пыталась его расспросить, но Влад уходил от разговора. Он, похоже, стеснялся своей семьи. Ему эта тема причиняла боль.

      Девушка сомневается. Может, лучше выбросить? Сразу сжечь и забыть? Выбросить из головы. Влада все равно уже не вернуть.

      В конце концов любопытство пересиливает страх и нерешительность. Вика раскладывает бумаги на столе и принимается за свое расследование.

      Официальные листы со старыми гербовыми печатями, судя по всему, чьи-то заявления, объяснительные, свидетельства о смерти. Девушка отодвигает их в сторону.

      Вика перебирает и сортирует документы так, чтобы ей после было удобно в них разбираться.

      Читать все подряд, наверное, нет смысла.

      Она ищет глазами знакомую фамилию или хотя бы фотографию, но пока безуспешно.

      Инструкция КГБ СССР номер сто восемь от двадцать четвертого августа тысяча девятьсот пятьдесят пятого года «О порядке рассмотрения заявлений граждан с запросами о судьбе лиц, осужденных к ВМН».

      На папке значится: «Совершенно секретно».

      Она не знает, даже не догадывается, что такого секретного скрывается в папках и что означает загадочная аббревиатура ВМН.

      А даже если бы и знала, Вику сейчас не заботит, кто кого и за что в те далекие годы приговаривал к высшей мере наказания, к расстрелу.

      Ее не беспокоят чужие тайны, ее не интересуют сохранившиеся снимки каких-то незнакомых улыбающихся людей. Безразличны все эти засекреченные досье, докладные записки народному комиссару внутренних дел СССР и прочие артефакты прошлых лет.

      Все