Моцарт в птичьих гаммах. Лена Барски

И ничего с этим не поделаешь. Против народной любви не попрёшь.

      Меня лично с «Бертеманом» связывают особые отношения. Когда-то много лет назад холодным февральским утром я приехала в деревню на собеседование по работе. Поезд высадил меня вроде бы городе, а на самом деле в огороде. Где-то должен был останавливаться автобус, на котором мне надо было ехать дальше. Но автобус не останавливался, и даже чего-то отдалённо похожего на автобусную остановку и в помине не было. Я оглянулась по сторонам и протянула: «Да-а-а, это вам не Париж». (Дальше надо говорить быстро и шёпотом, лучше сразу скороговоркой – ошеломляющий новоприбывших светом и движением, великолепием улиц и проспектов, широких и далёких, протянувшихся на километры, где встречными струями текут машины, трамваи и автобусы, и серный запах вокзала заливает приятная утренняя свежесть, и даже деревья на каждом углу пахнут тонкими духами.) Стоп. Это точно не Париж.

      Здесь воздух пахнет навозом (глубокий вдох и выдох), люди, кажется, вымерли (на этом месте лучше перекреститься) а может быть ушли под землю или в подполье. А как же навигация в телефоне? (Её в те годы ещё не было). Несмотря на явное разочарование (надеюсь, вы его почувствовали) я пошла дальше, куда глаза глядят, на ощупь, на нюх, на интуиции, или на голом желании куда-то дойти и всё-таки найти свой Париж, как хотите, так и называйте, через поля, мосты и реки, через приблудные течения, как будто заранее знала куда надо идти и много раз уже ходила этой дорогой. Ноги сами несли, а голова молчала.

      Навстречу мне светило солнце, казалось, оно меня ведёт за руку, я наслаждалась неожиданным теплом и всё больше и больше, неожиданно даже для самой себя, чувствовала себя, как в стихотворении Стефана Георга «Entrückung» («Восторг»): «Я чувствую воздух других планет. …растворяюсь в звуках, кружась в плетеньях, и грудь мою переполняет непонятная благодарность и невыразимая хвала, и я отдаюсь без желаний огромному дыханию. …Земля покрывается белым пухом и становится мягкой, как сыворотка, я плыву в море кристального сияния и чувствую, что я всего лишь искра от священного огня и отзвук святого голоса». Совершенно мистическое стихотворение. Которое так и просится на музыку. Но не каждому под силу.

      Вот только Арнольд Шёнберг, этот неунывающий новатор, создатель додекафонии (к слову сказать, мало кому понятной), который больше всего в своей жизни стремился к признанию и так мало его получал («Я всего лишь хочу, чтобы меня слушали и понимали. Я не создал ничего в моей жизни, за что мне сейчас было бы стыдно»), почувствовал творческий импульс стихотворения Георга и его стремление быть чем-то другим, а не просто словом, и переложил его на музыку во втором квартете fis Moll ор. 10.

      «Я всего лишь хочу чтобы меня слушали и понимали». Да кто же этого не хочет, милый Арнольд Шёнберг, великий новатор, создатель додекафонии. Все хотят. Даже яблонька в русской сказке о диких лебедях и та хочет. «Съешь моего кислого яблочка, я тебе добренькое