Моцарт в птичьих гаммах. Лена Барски

цветных легинсах очень и очень неоптимально. Почти сорок пять. Могу? Не могу. Ведь на самом деле мне гораздо больше.

      Через неделю опять пришла сжигать жир. В цветных облегающих леггинсах. С лицом, на котором чёрным по белому большими печатными буквами было написано: почти восемнадцать. Обратите внимание на эту маленькую деталь, это крошечное «почти». Как говорят немцы, Der Teufel steckt im Detail, дьявол скрывается в деталях И оказываются, черти, как всегда, правы.

      Почти восемнадцать. Почти сорок пять. А это значит, что у тебя всё ещё впереди. И настоящая капитуляция тоже.

      «…ЯВИТЬ КРАСОТУ ЕЩЁ СЕЙЧАС, КОТОРУЮ СТОЙКО КОПИЛА В ЭТОМ СУРОВОМ ЗАМЕРШЕМ МИРЕ»

      Февраль – это, конечно же, месяц для слабых духом. То есть если ты просыпаешься утром, и думаешь: да твою же мать, это ведь февраль, значит, ты слабая духом. Что и требовалось доказать.

      Серый, странный день – был, есть и будет, налёт стародевичьей прохлады, как благородно выразились бы классики, если бы имели ввиду совсем другое, например: да уберите же этот запах плесени! Этот мшистый убогий запах смерти и разложения! Прибавьте к нему ещё бури, покорёженные стволы, буквально расчленёнку, разбитую черепицу, размётанные клочья бумаги и остатков пищи, как будто между делом у кого-то разорвались внутренности, раскалённый пульс мигрени, медленно просверливающий в твоей голове дырку, и будет вам полная картинка. Деревья, освобождающие корни из земли. Сливовые деревца, перелетающие с места на место вопреки законам притяжения.

      «Девочки! Преодолеваем земное притяжение! Подьем! Подьем!! – так в интернате в семь утра будил нас протяжный голос воспитательницы Галины Ивановны. В большой комнате на двенадцать кроватей с оранжево-зеленым ковром посередине раздавалось жужжание и потрескивание, мертвая чернота оживала и заполнялась ярким ослепительным светом галогенных ламп. Этот свет сначала подрагивал, учился стоять на ногах, но быстро устаканивался и начинал с тупым и безжалостным оптимизмом казнить очевидностью наступления нового дня. Дверь открывалась и в комнату вплывала широкая фигура Галины Ивановны с волосами, туго затянутыми сзади в пучок и с вымазанными чем-то красным губами. Праздник жизни начинался. «Девочки! Преодолеваем земное притяжение!» – нараспев кричала она.

      В феврале бушуют бури. Антония, Ксандра, Зейнеп и Иления накрывают Европу одна за другой. И это как-то действует на нервы. Всё несется бегом, в направлении полного уничтожения, бледные, воспалённые глаза, острые локти, обрывки чужого сна. А в Японии в конце февраля зацветает сливовое деревце умэ. «Молись о счастливых днях! На зимнее дерево сливы будь сердцем своим похож» (Мацуо Басё).

      В интернете (не в интернате) находим и читаем: «Слива умэ – это дерево высотой 5—7м, иногда кустарник. Его кора зеленовато-серая. Листья яйцевидные с вытянутой ланцетной вершиной, жёсткие, по краям узкие, зубчатые, снизу и иногда и сверху