Земли родной минувшая судьба. Анатолий Алексеевич Гусев

на якоре стояло судно: паруса на нём убраны, чей флаг – не разобрать. Пинасса маневрировала, приближаясь, пальнула пушка, забили в рынду. На палубу незнакомого судна никто не вышел. Значить, на судне экипажа нет. Он или покинул судно, или … В любом случае, помощь ему не требовалась. Пирси приказал спустит шлюпку: всё-таки надо узнать, что там случилось. Шлюпку спустили на воду, и команда во главе с боцманом направились к судну.

      Через два часа боцман Робин Джонсон докладывал:

      – Там все умерли. Это голландцы, сэр. Судя по всему, возвращались назад, решили здесь зазимовать. Все щели аккуратно заткнуты. Печка в каюте. Угорели до смерти. В трюмах меха, моржовые клыки и треска. Вот корабельный журнал.

      – Хорошо, Боб, можешь быть свободен.

      После открытия северного пути в Московию, в Холмогоры и дальше, полезли все, кому не лень: и голландцы, и датчане, и немцы.

      Что же случилось с этими беднягами, всего в сутках пути от Вардё? По журналу выходило, что льды преградили путь голландцам и они вынуждены были зимовать в этой гавани. Зиму не пережили.

      Заниматься ремонтом у мёртвого судна не хотелось. Поход и так у команды большой радости не вызывал – лучше уж жара и арабские пираты. А тут наглядное изображение будущего, которое вполне может случиться и с ними. Штурман Ричард Аттвуд замерил координаты: широта 69° 20' и долгота 33° 39'. Вышли из залива и тут же нашли другой, там решили бросить якорь и переждать бурю.

      – Сколько нам идти до реки Кулой, Дик? – спросил Пирси.

      – Дня два.

      – На двух мачтах, думаю, дотянем. Там и ремонтом займёмся.

      – Конечно дотянем, Стефан, – уверил шкипера штурман.

      На следующий день к полудню тучи рассеялись, показалось солнце. Пинасса вышла из фьорда и взяла курс на юго-восток к реке Кулой, где намечался отдых и ремонт.

      Через два дня пинасса бросила якорь в устье реки Кулой. Встали чуть в стороне от реки, занялись ремонтом.

      По реке к морю спускались русские кочи с командой от двадцати до тридцати человек. Пинассой никто не интересовался. Привыкли, после судна Ричарда Ченслера, первооткрывателя этих мест. Сначала-то европейские корабли были в диковинку. Удивлялись: как вообще можно на них ходить по Студёному морю?

      Вместо трёх дней простояли в бухте реки Кулой три недели. Восстановили мачту, починили шлюпку, тщательно обследовали пинассу и провели ремонт. Северные моря требуют к себе уважение и почтительное отношение.

      За день перед отплытием кормчие двух кочей всё же заинтересовались пинассой и решили подойти ближе. Знаками они попросили разрешения подняться на борт. Разрешение было получено. И шкиперу, и, особенно, штурману очень хотелось из первых рук получить лоцию прохождения на Канин Нос и дальше к Обскому заливу.

      Первым на палубу пинассы поднялся солидный мужчина сорока лет с окладистой ухоженной бородой, одетый в овчинный тулуп, подпоясанный красным кушаком, в кожаной шапке с меховой опушкой и кожаных сапогах. С собой в мешке он принёс большой каравай ржаного хлеба