Земли родной минувшая судьба. Анатолий Алексеевич Гусев

равно надо водрузить королевское знамя на берегу. Мы являемся первооткрывателями этой земли.

      – Какое открытие, когда русские нас носом ткнули в этот берег?

      – О! Олени, – сказал штурман.

      Недалеко от берега паслось огромное стадо олений. Людей рядом видно не было и на пинассе решили, что это стадо дикое, а так захотелось свежего жаренного мяса. Шлюпка с командой из семи человек во главе с боцманом Бобом Джонсоном, вооружённых мушкетами и знаменем, направилась к берегу.

      Знамя водрузили на какой-то кочке, отдали честь. Знамя гордо затрепетала на ветру.

      Олени подпустили к себе на удивление близко, и у Джонсона закралось сомнение – уж не домашние ли они?

      – Давайте, ребята, быстрей, – торопил матросов боцман.

      Матросы выбрали самого большого оленя, их мушкеты выплюнули огонь и пули. Олень упал, стадо шарахнулось в сторону.

      – Берём оленя и тащим в шлюпку, на судне его разделаем, – командовал Джонсон.

      Оленя поволокли по мху и лишайникам, боцман шёл последним. Вдруг раздался свист и улюлюканье, появились оленьи упряжки, запряжённые санками, с них спрыгнули самоеды с луками в руках. Было их человек пять-шесть.

      – Мушкеты, – приказал боцман. – Огонь!

      Мушкетный грохот не произвёл никакого впечатления на самоедов, они напрягли луки.

      Резкая боль обожгла правую ногу боцмана, он упал. Ещё двое матросов упали со стрелами в спине. Остальные англичане доволокли оленя до шлюпки, забросили его туда и поспешно отчалили от берега.

      Два мёртвых тела и раненный боцман остались на берегу. Со шлюпки видели, как к ним подошли самоеды, взяли боцмана подмышки и потащили в глубину тундры. А с пинассы ещё увидели, как самоеды подошли к королевскому знамени, пощупали его, материя видно понравилась. Знамя вырвали вместе с флагштоком и унесли туда, в тундру.

      – Дикари, – сказал наблюдавший за этим шкипер, и отвернулся.

      Пинасса продолжала плавание вдоль берегов неизвестной земли. Море с трудом дышало, вода казалась густой, волны тяжело поднимались. Шёл снег с дождём, такелаж обледенел, обледенели паруса, корпус судна, палуба стала скользкой.

      Команда пинассы целый день шепталась на баке и, наконец, к вечеру собрались у капитанской каюты.

      – Сэр, – обратился к шкиперу один из матросов, – дикари называют эту землю «Край Земли». Так оно и есть, сэр, это край земли. Команда отказывается идти дальше. Мы лезем в пасть к дьяволу. Надо возвращаться. А иначе придётся зимовать, а это верная гибель. Вспомните того голландца, сэр. Команда не хочет его участи.

      Пирси задумался. Собственно, он и сам так думал, но у него не было предлога, чтобы повернуть назад. И вот предлог нашёлся – требование команды.

      – Что ж, ребята, я вынужден вам подчиниться, – сказал шкипер, – только куда нам прокладывать курс? В Холмогоры или в Вардё?

      – В Холмогоры, – твёрдо сказал матрос, – лучше потерять несколько месяцев в Холмогорах и перезимовать в приемлемых условиях, чем повторить участь того голландца и потерять всю жизнь.

      Пинасса маневрируя развернулась