Щепотка яда на любовь. Тина Каверина

как воды в рот набрала? – спросил Глеб минут через пятнадцать. – Рассказывай, с кем успела потрещать. И что наболтала.

      – А что я могла наболтать?

      – Ничего, – усмехнулся он.

      – Вот «ничего» и наболтала.

      – А почему ты злишься, я не пойму? Злись на свою Соньку.

      – Это не Соня, – заступилась я за подругу. – Она бы так со мной не поступила.

      – Ну да. А я бы поступил. Да?

      – Это ты сказал, а я не знаю, – присматриваясь к нему, я пожала плечами. Ухо он с лёгкостью вывернул: оно до сих пор пульсировало, а цвет стал синюшным. Вполне мог разнообразить жизнь, как и обещал.

      – Зашибись. – Глеб взглянул на меня, покачал головой и умолк.

      Мы выехали за город, а он всё молчал. Я ждала, что не выдержит и заговорит, но он не думал нарушать тишину. Пялился неотрывно вперёд, словно позабыл о моём присутствии. Совсем не джентльмен. Мне это надоело, я кашлянула и с неохотой рассказала о беседах. Отчего-то начала с Вадима и закончила типом с газеткой, хотя нужно было наоборот.

      Трасса к тому времени сменилась просёлочной дорогой. А Глеб, судя по роже, крепко сцепил зубы. Я забеспокоилась, что у него может что-нибудь лопнуть или треснуть. Он немного побагровел. Причин сердиться на себя я вроде бы не создала. Чего пыжится не наорать?

      Проехав ещё с километр, мы остановились. Вокруг чистое поле, поблизости ни души. Но если отойти от машины и спуститься по холму, выйдешь к неглубокой речушке. Это навело на кое-какие плохие мысли.

      – Утопить меня решил? Учти, я буду сопротивляться. Выцарапаю тебе глаза, чтобы Соня всё поняла по бесстыжей морде.

      – Глупостей не болтай, – поморщился он. – Утопишь тебя бесследно. Ты даже нырять толком не умеешь, сразу всплываешь.

      Это оскорбление? Ладно. Я посоветовала себе не дурить.

      – Хорошо, глупостей болтать не буду. Для чего мы здесь?

      – Поговорить хочу.

      – А у Сони, к примеру, нельзя?

      – Нет. Нам бы в городе пока не появляться.

      – Хорошо, – кивнула я. – Давай поговорим. – Но Глеб не торопился. – Ну? Я жду. О чём разговоры будем вести? О погоде или расскажешь о типе с газеткой? – С этим вопросом я лезла в третий раз. – Как хоть его зовут? Или это тайна?

      – Не тайна. А зачем тебе имя?

      – Просто. Зачем людям знать имена?

      – Запала на его смазливую рожу, да?

      От такого вопроса я растерялась на секунды. Дурак, что ли? Посмотрела на Рокотова, хлопая ресницами, а он вцепился взглядом в мои глаза.

      – Запала? – переспросил.

      Дурак. Но, признаться, ход мыслей мне понравился. Приятно ощущать ревность, а гневается он не впервые. Переживу.

      Я потомилась какое-то время, потёрла ухо и вышла из машины, чтобы ненароком не выдать радость. Глебушка последовал за мной, что мне тоже пришлось по душе. Я спускалась к реке, ощущая, как он злится позади. Сердце билось часто, я замедлила шаг, зная, что он не обойдёт меня, так и будет плестись за спиной. Наверное, это издевательство над собой и над ним. Но так хотелось растянуть момент, и я поддалась искушению. Мне это нравилось, и те самые бабочки запорхали в животе.

      Меня