Хрономот. Максим Бодэ

добавил металла в голос.

      – Я не справился, – захныкал мужчина и неожиданно умолк, – Учитель, это ты? – в голосе его заслышалась тревога, он тщетно пытался сфокусировать оплывшие глаза на Фере. Наверное, вопрос о проваленном задании заставил его вспомнить события последнего часа.

      – Не надо об этом, – тихо шепнул я, – Спроси, что это за секта: может они сатанисты?

      Фер криво ухмыльнулся, и я понял, что этот допрос его здорово забавляет. Про себя я такого не мог сказать – мне было очень не по себе. Фанатизм этих бандитов и хладнокровие Фера, который легко принял на себя роль инквизитора – в моей голове это слилось в единый сплав отвращения и тревоги.

      Я вглядывался в широко распахнутые глаза Мануэля Торреса, пытаясь понять, что движет этим человеком: был ли он членом какого-то секретного общества или ордена, или он сбежал из психушки. В моей голове живо рисовались картины в духе Дэна Брауна: темные коридоры и закоулки, в которых перешептываются монахи-отступники, приемники древних знаний.

      – Это я, сын мой, – произнес Фер, – я прощаю тебя, но мне нужны доказательства твоей преданности. Ответь мне на три вопроса. Первый: помнишь ли ты еще нашу цель?

      – Мир должен гореть в огне.

      – Молодец. Ты верно служишь нашему делу. Александр Лопе – тоже избранный?

      – Да.

      Фер сделал небольшую паузу, обдумывая последний вопрос:

      – Теперь вкратце перескажи мою биографию, сын мой.

      –Учитель, я недостоин осквернять своим языком твой святой жизненный путь.

      – Рассказывай, сын, и да будет твое повествование кратким и правдивым!

      – Ты был священником в Маледо, – начал мужчина, – и там обрел благодать. Теперь ты знаешь истину. Теперь мы знаем истину.

      –Это все?

      – Теперь ты учитель избранных, наш учитель, – захныкал Мануэль, – простите меня, падре.

      Я чувствовал удивление и отвращение. Сколь же сильна была в этом человеке вера в своего «учителя», в его святость. Даже в таком плачевном состоянии, в галлюциногенном трансе, Мануэль поклонялся своему кумиру. Я задумался, какая же сила внушения должна была быть у главаря этих сектантов, раз они его столь яро боготворили. Боготворили на грани смерти, в упадке разума, с пеной у рта и слезами из глаз.

      – Давай кончать с этим, Фер, – шепнул я, – он же вконец сумасшедший.

      Кудрявый медленно кивнул.

      – Мы уже узнали достаточно. Но, прежде чем сдать этих ребят полиции, надо их чуть-чуть обработать.

      Фер залез в машину и вскоре вернулся с парой новых шприцов и бутылкой вина. Вначале мы занялись Мануэлем. Я держал ногу мужчины, а мой подельник воткнул иглу во внутреннюю сторону бедра, у самой мошонки. Мануэль что-то лепетал, прислушавшись, я услышал обрывки молитвы. Потом мы повторили эту операцию со вторым нашим пленником, до сих пор пребывавшем в отключке.

      – Алкоголь, – пояснил кудрявый, – чтобы их виновность не вызвала вопросов. Заодно очухаются немного позже и с памятью будут кое-какие проблемы.

      Фер открыл бутылку вина, смочил из горлышка салфетку и вымазал