Хрономот. Максим Бодэ

полночь? Через минуту мы достигли маленькой автостоянки: асфальтированная площадка могла разместить на себе всего три-четыре машины. Больше здесь и не требовалось – обычно люди приходили в этот парк пешком из близлежащих кварталов, чтобы неспешно прогуляться и подышать свежим воздухом. Сам я тоже когда-то часто здесь бывал: гулял, то один, то с друзьями, а то бегал на утренние пробежки.

      – Хорошее место, – одобрил Фер, останавливаясь и включая свет в салоне, – Передай мне мою сумку. На заднем сидении.

      Я просунул руку назад и нащупал на диване миниатюрный чемоданчик, оказавшийся для своего размера на удивление тяжелым. Чемоданчик был жесткий, сделанный из прочного черного пластика, и, судя по виду, был совершенно непрактичным: в лучшем случае в нем можно было уместить несколько пар аккуратно сложенных сорочек. Правда, почему-то я был уверен, что у моего нового знакомого там лежат отнюдь не сорочки. Мои подозрения отчасти подтвердились: Фер открыл чемодан так, чтобы я не мог увидеть содержимого. Быстро пошарив рукой внутри, кудрявый вытащил два шприца и стеклянную ампулу с зеленоватой жидкостью.

      –Мы их что, пытать будем? – спросил я с сомнением.

      – Нет, – ответил Фер, наполняя шприцы, – сейчас наши спящие красавцы находятся под действием сразу двух веществ: парализующего снотворного и жидкости, миллиграмм которой развязывает язык не хуже литра крепленого вина. Теперь нам надо немного ослабить парализующее действие, чтобы они, наконец, сумели утолить свое жгучее желание ответить на наши вопросы.

      Когда мы открыли багажник, я ощутил искорку сочувствия к нашим пленникам. Их смятые, потерявшие свежесть костюмы в сочетании с опухшими от неестественного сна физиономиями и выкрученными назад руками составляли довольно жалкое зрелище. Но я не забывал: эти двое хотели меня убить, и сделали бы это, если бы смогли. Я не испытывал по отношении к ним ни обиды, ни злости, но я отлично понимал: они сполна заслужили все то, что теперь с ними происходит. Я подумал, что, наверное, никогда не смогу принять в сердце старую евангельскую мудрость: «Если тебя ударили по щеке, подставь вторую». Потому я спокойно наблюдал, как Фер готовит шприц для укола.

      Вначале мы решили допросить старшего бандита, хотя он лежал и дальше. Даже когда Фер вколол ему добрую дозу зеленой дряни, он очнулся не сразу. Мы не стали вынимать его из багажника: кудрявый утверждал, что неудобная поза и замкнутое пространство не помешают допросу. Наконец, Мануэль Торрес – так, кажется, звали нашего пленника, вяло открыл глаза. Взгляд у Мануэля был бессмысленный и блуждающий.

      – Учитель, где вы? – внезапно захныкал Мануэль, не глядя на нас. Я вздрогнул от неожиданности. Глаза мужчины вращались во всех направлениях, как у наркомана при ломке. Я чувствовал отвращение и стыд за происходящее. Фер довольно точно описал его теперешнее состояние: Мануэль был в совершеннейшем бреду, губы его двигались без остановки, повторяя одно и то же слово: «учитель». Мозг его шевелился вяло, и им можно, видимо, было легко манипулировать. Этим