Хрономот. Максим Бодэ

трети застряла в мягкой обивке чехла. Я вытащил ее. Металл еще хранил в себе жар пороховых газов. Я машинально сунул ее в карман, где уже лежала предыдущая, обагренная моей кровью. Бережно уложив гитару в мягкую обивку, я защелкнул чехол и оглянулся в поисках Фера. Тот сидел на водительском месте черного «инфинити» и явно шуровал по ящикам. Надеюсь, у него хватит ума удержаться от приватизации этой машины. Я положил гитару на обочину и сел в трофейный джип на правое сиденье, рядом с моим новым знакомым.

      Одного взгляда на внутренность машины было достаточно, чтобы с уверенностью сказать: владелец этой машины не бедствовал. Внутри салон был отделан мягкой светлой кожей, то ли новой, то ли вычищенной всего пару дней назад. Изящная приборная панель, качественная магнитола, даже серебряный крестик, свисающий с потолка – все говорило о благополучии владельца и, пожалуй, о некоторой его религиозности: с панели подушки безопасности на меня смотрело изображение Франциска Ассизского.

      – Ты ведь не знаешь этих парней? – поинтересовался Фер, осматривая свои находки.

      – Первый раз вижу, – подтвердил я, – ты нашел что-то интересное?

      – Вот, их документы и бумажники, – Фер протянул мне толстую пачку.

      Водительские права на имя Мануэля Торреса – на фотографии я узнал мясистую физиономию коренастого бандита. Потом – паспорт гражданина Александра Лопе, с розовой бумаги на меня смотрело худощавое лицо второго нападавшего. Бумажники: в одном две тысячи евро, в другом – восемьсот, кроме того, в бумажниках две банковские карты. Да, пожалуй, у этих типов с лихвой хватило бы денег на картошку и чай в ближайшем кафе.

      Я переглянулся с Фером, он же мне молча передал пенал с музыкальными дисками. Я открыл, и мое удивление возросло еще больше. Псалмы, церковные песнопения, органная музыка – все в этой машине, кажется, свидетельствовало об истовой религиозности владельца.

      – Что ты об этом думаешь? – спросил я Фера.

      –Они богаты и религиозны, – подтвердил мои предположения кудрявый, – Из этого можно предположить, что они напали на тебя не ради денег, а исходя из идеологических соображений. Гил, может быть ты колдун или, на худой конец, еретик? Или так, шаман-середнячок?

      Его шутка мне не понравилась, более того – кое-то в самом Фернандо Мигуэле меня неуловимо раздражало. Меня бесило его спокойствие: выглядело так, как будто он ночи напролет только и делает, что стреляет бандитов по переулкам.

      – Сегодня я пел песню на фестивале, – с сомнением предположил я, – песня противоречила религии.

      – Слышал я твою песню, – сказал Фер, чуть наклоняясь ко мне, – за такое не убивают, даже в Испании, столице католичества.

      – В таком случае, я думаю, мне пора домой, – жестковато сказал я, – я никому не сделал ничего дурного, мне нечего опасаться.

      – Домой?! – расхохотался Фер, откидываясь на сидение, – Понимаешь, Гильермо, тебя убить пытались, – не ограбить, не унизить, не переломать пальцы – а убить! Ты понимаешь, что все