Хрономот. Максим Бодэ

то где-то сбоку. Я с улыбкой заметил, что парни больше смотрят на нее, чем на нас, а девушки в основном на меня. Все шло как по маслу.

      В руках у меня была новая гитара: я присмотрел ее себе около месяца назад. Гитара обошлась мне в тысячу с лишним евро, но она стоила того. Корпус из ели, гриф с накладкой из бразильского палисандра – музыка словно лилась из-под моих пальцев. «Эта гитара хочет, чтобы я выступил удачно» – сказал я себе, и, словно в ответ на мою мысль, Мартин неудачно сыграл мелизм. Вряд ли кто-либо заметил эту небольшую ошибку, к тому же приятель справился: не выбился из ритма. Аника окончательно выправила положение дел, выполнив особенно сложный элемент танца: парни стоявшие поближе к сцене одобрительно захлопали. Дальше Мартин не ошибался и мы доиграли под хлопки и довольные возгласы зрителей.

      – Это были Аника Алканис, Мартин Санчес и Гильермо Ромеро! – оглушительно крикнул в микрофон ведущий, мужчина лет тридцати в красной рубахе, стоявший на краю сцены. Площадь захлопала еще сильнее, кто-то опять свистнул, – а теперь Гильермо выступит соло с собственной песней, которая называется «Марафон»!

      Мартин и Аника под затихающие аплодисменты зрителей сошли со сцены вниз, прямо на площадь – теперь они были свободны и могли смотреть оставшиеся выступления с площади, Я же остался в одиночестве перед микрофоном.

      Эту песню я написал на первом курсе университета, и еще не разу не исполнял перед большой аудиторией. Текст у песни был с философским посылом, но мелодию я сочинил стремительную и веселую.

      Когда-то мне в голову пришла мысль, что жизнь подобна горькому вину с высоким градусом. Где-то далеко-далеко – в другом мире, человек заходит в бар и напивается там до свинского состояния. Он засыпает с бутылкой в руке, и в голове его рождаются безумные и бессмысленные образы: картины нашей жизни, которую мы привыкли считать единственной реальностью. И этот сон с его бессмысленной суетой и вечным страхом – глупый бред одинокого пьяницы.

      Я настроил микрофон и заиграл стремительный проигрыш. Поначалу публика явно удивилась: это было не настоящее фламенко, а скорее авторская песня с простыми гармониями и незамысловатым ритмическим рисунком. Это был смелый ход с моей стороны – севилльский фестиваль фламенко не отличается либерализмом по отношению к другим направлениям. Но дело ведь в зрительских симпатиях, а здесь много молодежи, которая, может быть, одобрит мою выходку. И я запел:

      Опять кабак, я пью вино,

      Какое горькое оно!

      Мои глаза, они мутны,

      Я снова вижу эти сны.

      Мой первый вдох, я закричал

      И сразу встал и побежал.

      Сперва детсад, как сущий ад,

      Оттуда выйти был я рад.

      И это жизнь – мой странный сон,

      Здесь все как в пьяном дурмане!

      И я бегу свой марафон,

      Забыв, что он мой сон.

      Площадь мало-помалу отходила от первого недоумения и начала прислушиваться к словам. Легкий шепоток