Елисейские Поля. Ирина Одоевцева

к матери:

      – Наташа, скажи, как с Тверской пройти к Кремлю?

      – Что?

      – Как пройти к Кремлю?

      – Ах, ты опять со своей Москвой. – Наташа поправила юбку на голых коленях. – Не помню. Вот будешь в Москве, тогда и узнаешь. А теперь не приставай.

      Лиза, прищурясь, смотрела на бледные волны.

      – Наташа, можно мне купаться?

      – Ты уже купалась утром. Два раза вредно.

      – Мама, позволь. Жарко. Позволь.

      Наташа лениво морщится:

      – Ну хорошо. Иди, только будь осторожна.

      Лиза быстро раздевается в палатке, натягивает желтое, еще не просохшее трико.

      Она бежит через широкую мель. Скорей. Скорей. Вода совсем теплая. Лиза взмахивает руками и плывет. Какие чудные волны. Как хорошо.

      Она опрокидывается на спину. Конечно, она сможет продержаться так часов шесть, даже больше.

      Рыбак в красной куртке гуляет теперь по пояс в воде, наблюдая за купающимися.

      – Вы плаваете как рыба, – говорит он ей.

      Она краснеет от удовольствия.

      – Я тренируюсь.

      – Зачем? Хотите Ла-Манш переплыть?

      – Нет. На всякий случай.

      Она ныряет, высовывает мокрую голову из воды и фыркает.

      – На какой такой случай? – удивляется он.

      – На случай кораблекрушения, – говорит она серьезно и отплывает от рыбака.

      Они обедают за отдельным столиком.

      – Лиза, подбери локти.

      Дядя Саша и Наташа, как всегда, тихо ссорятся.

      – Так ты опять пойдешь в казино? – спрашивает дядя Саша.

      – А почему бы мне не пойти?

      – Потому что я тебя прошу.

      Наташины серые глаза становятся влажными. Дядя Саша сердито передвигает банку с горчицей.

      – Ну конечно, ты несчастная, ты жертва. Послезавтра уезжаем. Хотя бы…

      Лиза роняет вилку на пол.

      – Уже послезавтра.

      Дядя Саша оборачивается к ней:

      – Не умеешь прилично есть. Такая большая девочка.

      В окне видны белые кусты роз, зеленая трава, бледное небо.

      Обедать кончают молча. Лиза сбрасывает фиги с тарелки и прячет их в карман.

      Лиза медленно идет по усыпанной песком дорожке. Она нагибается, нюхает левкои. Она гуляет перед сном, и ни до чего ей дела нет, кроме этого сада, этих левкоев и кустов роз.

      Но, дойдя до ели, она оборачивается, не следят ли за ней, быстро вбегает в белую беседку и захлопывает дверь.

      Никто не видел. Она опускается на корточки, поднимает одну из половиц, шарит рукой в темной дыре.

      Не украли. Нет, всё тут. Она вытаскивает сверток, завязанный в носовой платок, высыпает из него деньги на стол, пересчитывает их. Четырнадцать франков тридцать сантимов. Не много, конечно. Но медлить больше нельзя, послезавтра возвращаются в Париж. И если быть очень экономной… В свертке орехи, несколько фиг, плитка шоколада. Орехи очень питательны. Если есть в день по два ореха и фиге, хватит на двенадцать дней. И еще останется шоколад.

      Она снова завязывает платок и прячет его в прежнее место. Здесь вернее. Дома могут найти. Все еще сидя на корточках,