Вэй Аймин. Ирина Репек

оказались в чужой стране без знания языка, без возможности передвигаться, без перспективы когда-либо вернуться в родные места, своё время, и не только места и время, но и, похоже, в свою комфортную, наполненную всеми удобствами современного прогресса, реальность. Как бы вы себя чувствовали? Что бы вы ощущали? Какой культурный шок вы бы пережили? Смогли бы вы адаптироваться?

      В конечном итоге она смогла… адаптировалась, привыкла…

      ***

      Гонджу подошла к мастерской старого мастера. Бай Ци сидел спиной ко входу, крутил в руках деревянную дощечку, что-то вытачивал, сдувал опилки. Она присела на корточки у входа в его мастерскую, внимательно присмотрелась, чем же он занят? Бай Ци стругал дощечки из бамбука. Эти дощечки: тонкие, полоски, длиной со ступню взрослого мужчины каждая, и шириной и толщиной в два пальца, затем складывались одна к другой, переплетались в связку и получалось полотно связанных друг за другом реек, которые потом можно было скрутить в рулон. На этом полотне вырезали или писали чернилами слова. Бумагу здесь еще не придумали, писали на ткани, на шкурах, на широких досточках или на, подобного рода, тонких дощечках.

      – Бай Ци, – окликнула его Минмин.

      – Гонджу, – тот поднял голову, обернулся, улыбнулся. – Ездили в город? Много всего нового повидали?

      Он привстал с табурета, на котором сидел, отложил дощечки, взял с полки у стены палочку, на которую были насажены три крылышка, крутанул между указательным и большим пальцами, подбросил в воздух. Крылышки закрутились как пропеллер вертолета, палочка ненадолго взлетела. Через несколько мгновений вертушка приземлилась на стол. Гонджу улыбнулась.

      – Здорово, – сказала она. – Ты сам придумал?

      – Гонджу нравится? – спросил Бай Ци.

      – Нравится, конечно, – ответила она, – но слишком по-детски.

      Бай Ци удивился:

      – Разве гонджу не маленький ребенок?

      – Конечно ребенок, – вздохнула гонджу.

      Иногда это было так утомительно: вести себя как ребенок, подражать своим сверстникам, разыгрывать представление.

      – Сделай мне другую игру, пожалуйста! – попросила она.

      – Какую игру? – спросил её старый мастер.

      Она подняла веточку и начертила на земле у входа в мастерскую квадрат необходимого размера.

      – Вот такую доску, – объяснила я. – Ровную, гладкую. Ее надо затем разделить на ровные квадратики, сколько получиться: по-пятнадцать в ряд с каждой стороны, или по-девятнадцать, не важно. Главное чтобы эти риски, – она продолжала чертить и объяснять, – были одинаковые и ровные.

      Бай Ци молча разглядывал её творение. Он задал несколько вопросов о ширине доски, о весе, но не спросил как она собираюсь играть с подобным приспособлением.

      – Хорошо, сделаю.

      – Спасибо.

      Так как Бай Ци был единственным из всех, кого она знала в поместье, кроме футина и мутин, кто мог научить её писать и читать – именно его она расспрашивала, как