Первый парень на «горшке». Тата Кит

ложку покрепче, глянул на Гусыню, которая съела уже половину, и с лёгкой насмешкой наблюдала за мной.

      С надеждой на то, что после дегустации не будет кровавого поноса, зачерпнул полную ложку окрошки. Прямо со дна. Полную густой жижи настолько, чтобы в нее вместились все ингредиенты от белого до зеленого и красного цвета.

      Еще раз глянул на Николаевича, который с самодовольной ухмылочкой ждал, когда я хлебну месиво, им приготовленное.

      Вдохнул, выдохнул и отправил всё содержимое ложки в рот. Сжал кулаки и начал несмело жевать, позволяя кремообразной консистенции коснуться всех вкусовых рецепторов языка.

      – А теперь как? – спросил мужик.

      Нажевывая, посмотрел на него и проглотил.

      – Это… интересно, – сказал я честно.

      Не восторг, конечно, но достаточно сносно. И, как ни странно, даже учитывая тот факт, что в эту хрень намешан весь огород, на вкус очень даже освежающе и при этом сытно.

      – Интересно, – повторил я и зачерпнул ещё ложку. – Огурцы на тёрке, что ли, тёрты?

      – Один потёр, чтобы кефир с минералкой были вкуснее.

      – Прикольно, – хмыкнул я, зачерпывая очередную ложку.

      – Да хватит тебе, – фыркнул мужик. – Интересно ему и прикольно… Просто скажи, что вкусно и, возможно, получишь добавки.

      – Нормально, – ответил я снисходительно.

      Достаточно ему того, что я ем это месиво и уже даже не морщусь.

      – Спасибо, пап, – вскочила Гусыня. – Всё было вкусно.

      – Вот! – указал на неё Николаевич. – Учись, студент.

      Шум воды, пока Гусыня мыла за собой посуду, спас меня от того, чтобы что-то ему отвечать.

      – Ладно, пап. Я пойду. Не скучай, – чмокнув его куда-то в район макушки, девчонка двинулась к выходу из кухни.

      – Подожди-подожди! – остановил её мужик. – Не оставляй меня с ним наедине, – нарочито напугано выпучил он глаза. – Ему не нравится моя окрошка – страшный он человек.

      – Пап. Ну, научи его готовить что-нибудь другое. Свекольник, например.

      – Я не доверю ему секреты своих рецептов.

      – Я, пожалуй, лучше на волейбол схожу, – хлебнул еще ложку окрошки и вышел из-за стола.

      – Эй-эй! – окликнул меня Николаевич. – Это что за фокусы, Рамилька? Поел – помой за собой посуду.

      – Но я не доел.

      – Значит, доешь, помой за собой посуду и иди хоть на все четыре стороны.

      – Фак! – чертыхнулся я, но дохлебал этот странный суп, пока Гусыня, насмешливо переглядываясь со своим батей, стояла у выхода из кухни и мяла в руках, то ли куртку, то ли мастерку, как из девяностых.

      Опустил пустую тарелку в раковину. Включил горячую воду и стал ждать, когда наполнится тарелка. Вылил из нее мутную воду, наполнил еще раз и вылил, отставив посуду в сторону.

      – Это ты здорово придумал, Рамилька. Ничего не скажешь, – саркастично подметил Николаевич.

      – Я же помыл. Что ещё-то надо?! – терял я терпение.

      – Так ты помой, а не просто помочи, – вклинилась Гусыня, на что получила мой не самый добрый взгляд. – Боже! – вздохнула она тяжело