Первый парень на «горшке». Тата Кит

недовольно и с явным наездом обратилась к Николаевичу Гусыня. – Ты опять огород, что ли, поливал?

      – Да, так. Пробежался малёха. Всё равно на работу теперь только в понедельник. Не сидеть же мне просто так и тебя ждать.

      – У тебя только недавно спина прошла. Мы же договаривались, что тяжестями в доме буду заниматься я, пока врач не скажет, что тебе тоже можно, – ворчала она, выхватив из его рук лейку и широкими шагами метнулась по тропинке в сторону, видимо, огорода. – Мог бы и из шланга полить, вообще-то.

      – А я еще баню растопил, – словно дразня, бросил он ей вдогонку.

      Резко остановившись, она посмотрела ему в самую душу, слегка сощуренными глазами.

      – Только попробуй потом позвать меня, чтобы я принесла тебе попить или поесть, когда опять будешь лежать на кровати задом кверху. Одно дело за рабочим столом сидеть или «баранку» крутить, а другое…

      – Ну, не ругайся, Гу́ся, – начал мужик неожиданно заискивать. – Я окрошку сделал. Как ты любишь – всё мелко порубил. Укропчик, ветчина…

      – Не подмазывайся, – сказала Гусыня строго, но улыбка слишком очевидно блеснула в ее глазах. – Что ещё нужно сделать во дворе?

      – Да, ничего. Ну, можно курицам воду налить. Я не успел. Ты поймала меня с поличным.

      – Ладно, – продолжила она свой путь и скрылась за углом дома.

      – А ты чего встал? – обратился ко мне Николаевич.

      – А что мне еще делать?

      – Иди дров в баню натаскай. Слышал же, что мне нельзя, – показушно схватился он за спину.

      – Я устал.

      – Значит, работал. А если работал, то повторить это не составит никакого труда. Иди, – указал мужик большим пальцем в сторону, в которую ушла Гусыня. – Дрова, баня. Всё рядом. Не заблудишься.

      – А отдыхать у вас тут не положено? – вопрос был брошен мною безадресно. Просто нужно было куда-то выплеснуть нерв.

      – Отдыхай. Кто ж тебе не даёт-то? – усмехнулся Николаевич. – Только сначала убедись, что всё сделано, чтобы отдыхать было приятнее.

      – Класс! – выдохнул я устало.

      Проходя мимо крыльца, положил свою грязную футболку поверх рубашки Гусыни и пошёл к мелкому теремку, из железной трубы которого шёл дым.

      – А где дрова? – спросил я громко и глянул за плечо на довольную морду Николаевича.

      – А ты их не наколол, что ли?! – спросил он насмешливо и нарочито возмущенно. – Ну, Рамилька! Ну, ёмаё! Готовится же надо к таким вещам!

      *

      – Боже, – снисходительно вздохнула Гусыня, выйдя из курятника, в котором только что довела до истерики всех его обитателей. – Ты дрова колешь или приемы самбо на них отрабатываешь?

      Уперевшись ногой в полено, с усилием вынул из него острие топора.

      – Можно подумать, что ты умеешь их колоть, – фыркнул я, замахиваясь для нового удара по полену, для которого пришлось выкопать небольшую ямку, чтобы оно стояло и не падал после каждого удара по нему.

      – Яйца подержи, – протянула мне Гусыня два куриных яйца.

      Брезгливо взял их. Теплые. Они