Первый парень на «горшке». Тата Кит

такого размера, – отойдя в сторону соседнего с ларем прилавка, она достала откуда-то снизу обувь и протянула Рамилю. – Мерь.

      – Это кеды, – деловито заявил парень, взяв обувь.

      – Да хоть лабутены, – фыркнула женщина. – Мерь.

      Мне пришлось встать с пластикового стула, чтобы уступить место для примерки.

      – Носки ещё дайте ему, пожалуйста, тёть Марина, – попросила я женщину.

      – Точно! – спохватилась она и достала пару носков, которую я передала парню.

      Развязав шнурки, надев носок, Рамиль примерил один кроссовок.

      – Ну, что? Как?

      – Нормально, – вздохнул тот, видно, что недовольно. Но, тем не менее, надел второй носок и кроссовок, тщательно переделывая шнуровку на свой вкус.

      – Ну, ты, Гу́ся, даёшь! – наблюдала на Рамилем тётя Марина со своей фирменной широкой улыбкой. – Первый же жених и сразу из города, модный, кучерявый…

      – Первый? – приподнял голову «жених», глянув на меня с насмешкой.

      – Он мне не жених, – вздохнула я устало. Кажется, в этом уточнении смысла не было, так как все уже для себя всё решили.

      – Как звать-то?

      – Рамиль, – представился парень, всё ещё мерзенько мне улыбаясь. Похоже, про брезгливость к местным вещам он только что забыл.

      – Татарчонок, что ли? – повторила тётя Марина папин недавний вопрос.

      – Просто имя такое, – ответил парень. Встал со стула и попрыгал в новой обуви, проверяя их на прочность.

      – Да, бери, – подначивала его продавщица. – Твои. Тебя ждали.

      – Ладно, – нехотя согласился он и достал из шортов бумажник, который перед походом в магазин взял из своей машины. – Сколько с меня?

      – Четыреста за футболку и тысячу шестьсот за кроссовки – две тысячи.

      Парень хмуро порылся в своем бумажнике.

      – У меня нет столько наличкой.

      – Давай, чем есть, – хохотнула тётя Марина. – Могу тебя в тетрадь вписать под Гу́сю или Колю. Кстати, папе привет, – смущенная улыбка коснулась уголков ее губ, а щёки тронул легкий румянец.

      – Передам, – улыбнулась я ей. – Запишите его на моё имя.

      Спеси у мажора значительно поубавилось.

      – Так это… наличкой нет, так, может, на карте найдется, чтобы я чернила зря не тратила?

      – Вы принимаете оплату картами? – густые брови Рамиля взметнулись к челке.

      – Да, Рамилька, – кивнула продавщица. – У нас мало что изменилось со времен нашествия татаро-монголов, но терминалом мы богаты.

      – Ну, тогда вот, – подошёл он к кассе и приложил карту к протянутому ему терминалу.

      – Две тысячи рублей? – кажется, он был удивлен.

      – А ты чего думал? Тугриков? Ассигнаций? – посмотрела на него тётя Марина, кажется, с трудом сдерживая смех.

      – Долларов.

      – Ну, парень, – развела она руками. – Здесь тебе не заграница. Плати в рублях – будь патриотом.

      – Ясно, – буркнул тот и убрал карту в бумажник. С интересом вчитался в отданный ему чек.

      Видимо, не до конца ему верилось, что платить нужно