Первый парень на «горшке». Тата Кит

двинулась к Рамилю с твердым намерением накормить этого выдергу, даже если для этого придётся силой пихать дары природы прямо ему в глотку.

      Конечно, этот павлин заметил мое приближение к нему и обозначил его лишь легким поднятием взлохмаченной брови, чтобы затем снова прикрыть глаза и продолжить наслаждаться солнышком.

      – Обгоришь, – произнесла я, специально загородив собой солнце.

      – Тебе-то какая разница? – фыркнул он надменно и соизволил оторвать затылок от дерева, но только для того, чтобы смерить меня высокомерным взглядом.

      – Никакой. Будет даже приятно утопить тебя вечером в сметане.

      – В сметане? Зачем? – чуть нахмурился городской цветочек.

      – Крема специального у нас нет, зато сметаны хоть утопись, – пояснила я. После секундной паузы протянула ему контейнер с перекусом. – Поешь.

      – Я уже сказал твоей подруге, что не буду есть, – произнес Рамиль раздраженно и снова начал смахивать с плеч солому.

      – Пить ты тоже не будешь? – потрясла бутылкой перед его лицом. – Холодная, ключевая.

      Парень нарочито равнодушно мазнул по бутылке взглядом и с оттенком одолжения сказал:

      – Ладно, дай попью, – слегка вытянул руку и пошевелил пальцами, будто дворнягу или прислугу какую подзывал.

      – Попроси нормально, – смотрела я на него сверху вниз. – Помнится, утром у тебя получилось выдавить из себя это слово.

      – Какое?

      – Волшебное.

      Коротко усмехнувшись, Рамиль гордым индюком откинулся обратно на ствол дерева и снова прикрыл глаза, наслаждаясь загаром в моей тени.

      – Зря, – вздохнула я нарочито расстроенно. Открыла бутылку и с наслаждением, специально его дразня, немного отпила воды. – М, вкуснотища! Так классно освежает. Холодная. Точно не будешь?

      Глаза Рамиль не открыл, но кадык на его шее дернулся. Кого-то явно душила сухость во рту, но гордость и высокомерие ко всему простому были выше.

      – Точно не будешь? – продолжала я дразнить. – Я сейчас верну бутылку парням, и они её быстро осушат.

      – Плевать.

      – Как знаешь, – хмыкнула я и, словно между прочим, добавила. – Бутылка, кстати, последняя.

      Повернулась на месте и только-только подняла ногу, чтобы сделать шаг от него подальше, как до слуха донеслось тихое, почти болезненное:

      – Подожди.

      Гордая собой, с трудом подавила злорадно-триумфальную улыбочку.

      – Ты что-то сказал? – спросила я, небрежно глянув за плечо.

      – Подожди, говорю, – Рамиль рывком встал на ноги, отряхнул пятую точку и протянул ко мне руку. – Дай воду.

      – А что насчет волшебного слова?

      Рука его в ту же секунду безвольно повисла. Уставший и почти молящий взгляд болотистых глаз на секунду был обращен небу.

      Молится, поди, на меня.

      – Пожалуйста, – произнес он, наконец, и даже выдавил корявое подобие улыбки, чтобы затем добавить язвительное. – Заколебала.

      – Можно было ограничиться «пожалуйстом», –