Среда Воскресения. Николай Бизин

бывал уверен).

      Хотя что-то подобное происходило с ним не впервые, но – впервые он понял, какова природа такого происхождения.

      Вороний вопль произнес свое неизбежное:

      – Кар-р!

      Причем – выглядел этот самый вопль исключительно архитипично: словно бы с добрым ленинским прищуром! Причем – на память услужливо пришли (не как вороний полет, раскачиваясь – а именно отблесками янтаря) строки пламенной революционной песни:

      Если к правде святой

      Мир дорогу найти не сумеет,

      Счастлив тот, кто навеет

      Человечеству сон золотой.

      – Кар-р! – заорало за окном невидимое, причем – это невысокое невидимое словно бы возлетело (разлаписто, опять возомнив себя в крылатом теле), причем – немедленно ударилось о свод здешних невысоких небес и немедленно от небес отразилось, принеся очередную не новую новость:

      Наверху то же, что и внизу! Разве что – зеркально, поэтому и прозвучит вот так:

      – Р-рак!

      И я сразу же успокоился. Ведь и при изменении мира все его коммуникации оставались каждая на своем личном месте. Причем – Кар-р был со мной согласен, о чем сразу и заявил:

      – Очень хорошо! – что явилось всего лишь эхом общеизвестного «и сказал Он, что это хорошо»; но – откровенный плагиат ничуть не умалил значимости и греческого хора, и самой трагедии, которую он самовызвался сопровождать. Причем – вороний вопль не заметил, что раз уж всё хорошо – то и никаких глаз ему не предстоит «забрать» у Идальго, буде тому случится пасть (не про него они).

      Если и удастся взять – лишь физическое, тонкого – уже не извратить (а как иначе забирают душу?); итак, Илии было пора!

      Пора было вспомнить Санкт-Ленинград, где некое издательство Букварь (понимаемое совершенно буквально: перечислением буквиц со счёта на счёт) уже несколько дней собиралось (и таки решилось!) выплатить своему литературному негру некую уютную сумму.

      Которая сумма оказывалась необходимым добавлением к достаточному!

      Илии даже не было интересно, насколько уютной может быть сумма.

      Илии даже не было интересно, сколько времени вложено в эту секунду решения.

      Ведь в эту секунду решения золотой сон (все версификации Божьего Царства) перестал удерживать Идальго у его окна «в европы», причем – Илия Дон Кехана даже (как мотылек-однодневка) затрепетал посреди своей тишины.

      Илия Дон Кехана завибрировал в унисон небесной музыке! После чего от окна просто-напросто отвернулся. Ему предстояло выбрать себе одну версию, в которой захочет жить душа.

      Но вот невидимая и неслышимая вибрация отделила его от застывшего мира: он не забирал с собой ни покатой поверхности птолемеева глобуса, ни среднеобразовательной школы – он сразу же бросился из комнаты в прихожую и должен был приняться одеваться. Более того – он следовал ритму неслышной вибрации, у него все должно было получаться. Он следовал, он бросился… Кар-р! И он словно бы сбился с ноги.

      Хотя, ничего (казалось бы) не произошло… Кар-р! Кар-р!

      Он