Смертная. Мария Николаевна Сакрытина

чуть не убил её тем вечером на ступенях храма, когда наконец понял. Как смеет она держать в плену своего тела мою жену? Касаться моего сердца? Стоять на вершине храма и изображать мою Шамиран?

      Однако я сдержался, и был прав. Ужасное расточительство – избавиться от смертной колдуньи, ведь она может быть мне полезна. Шамиран внутри неё спит, разбудить её в моей власти. Можно сделать это немедленно, но кто бы тогда поручился, что она не отвергнет мою просьбу?

      О нет, я так не поступлю. Слишком хорошо знаю Шамиран, чтобы надеяться на её милость ко мне. А вот если в опасности окажутся её ненаглядные люди… Пусть они её умоляют, не я.

      Тем более, смертная девочка сама решила вернуться в Урук. Забрать у неё сердце, чтобы не передумала и не отправилась обратно домой, было просто. Теперь она в моей власти. Нужно лишь позаботиться, чтобы смертная не погибла раньше времени. Пусть наслаждается всеми благами, которые Урук привык дарить своей госпоже, я не против. Жертва должна быть счастливой, когда придёт её время умирать. Шамиран напитается её радостью и станет сильнее, чем прежде. А тело смертной сбросит, как змея – старую кожу.

      Но это после. Сейчас я должен быть терпелив.

      Смертная снова испуганно озирается. Её взгляд скользит по жрицам, рабыням и стражникам. Падает на меня.

      Каменное сердце вспыхивает.

      Я прикрываю его рукой и невольно отступаю в тень. Девчонка не может меня увидеть, она человек. Смертным колдунам требуется кровавый обряд, чтобы узреть хотя бы мир духов, что уж говорить про бога, желающего остаться незамеченным.

      Но она смотрит. Щурится, кусает губу – так сосредоточенно и в то же время очень мило. Я завороженно наблюдаю. Назови она сейчас меня по имени и попроси вернуть домой, я сделал бы это.

      Но она отворачивается и вытирает дрожащей рукой пот со лба. А я вспоминаю, что это всего лишь смертная. Испытывать к ней чувства так же глупо, как жалеть статую, пусть и прекрасную. Глина остаётся глиной, а червь червём. Меня смущает лик Шамиран, только и всего.

      – Великая госпожа изволит шутить, – говорит в наступившей тишине Верховная жрица.

      Смертная вздыхает.

      – Я же вам объясняю – какая, ну какая из меня богиня? Разве боги не владеют магией?

      Глупая смертная! Магией владеете вы, люди. Это вам для исполнения ваших низменных жалких желаний требуется обряд и кровопускание. Нам же, великим богам, стоит лишь повелеть, как всё сбудется.

      – Разве боги не всесильны? – добавляет смертная.

      Наивное дитя! На человеческий взгляд, мы, наверное, всесильны, но на самом деле абсолютной властью наделены лишь творцы – Отец и Мать. Мы, их великие дети, во многом подобны им. Во многом – но не во всём.

      Верховная жрица осторожно поднимает голову. Я удивлённо хмурюсь, потом вспоминаю: Шамиран действительно позволяла своим жрицам вольности. Она даже разрешала им не падать ниц всё время. “Что ты, Дзумудзи, зачем? Они чтут меня и без этого”.

      Окажись она сейчас здесь, как раньше, именно