Светлолесье. Анастасия Родзевич

и сунула нос в каждый угол, словно у меня и правда водятся змеи.

      «Ну смотри», – зло подумала я и отвернулась. Ощутив знакомое покалывание в руках, постаралась успокоиться. Но не выходило.

      – Тут весь пол в грязных следах, – заметила Ося. – Это с тебя столько накапало?

      – Ося, какого чудня ты тут забыла? – в свою очередь поинтересовалась я и открыла сундук с одеждой.

      Настроение стремительно ухудшилось, хотя, казалось бы, некуда. Но ничто так не удручает, как бесплодная попытка отыскать в сундуке что-нибудь подходящее – без заплат и потертостей.

      – Ладно тебе бухтеть, Лесёна. Сколько можно делать вид, что все хорошо? Я знаю твою тайну.

      От неожиданности я грохнула себе по пальцам крышкой сундука.

      – К-к-какую… тайну?

      Смятение жаром растеклось по груди, и мой голос заметно задрожал. Ося же растянула губы в понимающей усмешке.

      – Тебе замуж хочется. Прям невмоготу, вот на всех и срываешься.

      Меня взяла оторопь, да такая, что я позабыла обо всех тревогах.

      – Я это понимаю, как никто. Мы ж с тобой, – продолжала Ося со снисходительной небрежностью, – обе сочные, сильные и, чего уж греха таить, красивые девицы двадцати восьми лет…

      – Мне семнадцать.

      – И потому надо быть заодно.

      Ося торжественно замолчала.

      – А заодно в чем? – уточнила я.

      – В поисках любви! – воскликнула подавальщица с такой не поддающейся разумению интонацией, что меня совсем озадачило. – А, погоди-ка…

      Она выбежала из комнаты, но вскоре вернулась с красной тканью в руках.

      – На, примерь, – велела она. – Должно быть впору. Ну, чего смотришь?

      – Из тебя не выветрился ардэ, что ли?

      – Да нет же! Просто Фед попросил подыскать тебе одежу, а тут как раз в лавку напротив завезли…

      Я уже не слушала, рука сама потянулась к наряду. Длинная рубаха в пол цвета рдяной листвы, с воротом, расшитым дешевенькими деревянными бусинами. Она была слишком броской для улиц, но в самый раз для выступлений. Что ж, пусть алый цвет давно переплелся с червенцами, но сейчас этот оттенок отчего-то пришелся мне по душе.

      – Не знаю, как насчет поисков любви, но с нарядами сегодня складывается.

      – Смейся-смейся, – ответила Ося с укоризной. – Все изменится, когда сыщется и на тебя мужик впору.

      – Он что, сапог, что ли, чтоб впору быть?

      – Вот найдешь, тогда поймешь.

      – Ну и много ли ты сапог перемерила, чтоб свой найти?

      – Главное – итог, – уклончиво ответила Ося.

      Я пожала плечами и сняла старый наряд, затем поборолась с узкой горловиной нового и подпоясалась плетеным ремнем.

      Ося же и не думала уходить и наблюдала за мной с таким видом, с каким обыкновенно ходила меж рядов на торжище. Не обращая внимания на мое более чем неприветливое молчание, она подмигнула.

      – Вот вроде красная девка, – Ося потрясла в воздухе руками, будто призывая небо в свидетели, – и все при тебе: грива волнистая да шелковистая, глаза – два янтаря,