Светлолесье. Анастасия Родзевич

и мою память кто-то украл? Ответов до сих пор нет. Семь зим я вглядывалась во всполохи алого, ждала, когда морок отступит, потому что разорванные небеса порой напоминали мне о разлуке с кем-то важным из моей прошлой жизни. Я видела во снах угрюмого парня с темными волосами, густыми бровями и прямым носом.

      За семь зим я узнала немало всего, но так и не приблизилась к пониманию, кто он мне. Брат, друг? И почему иногда память подсовывала образ его, задыхающегося от дыма, бьющегося в пламени? Может, раз царапина небесная ведала недолями человеческими, то и о моей рассказать могла?

      Смешно. Разве есть древним знамениям дело до нас? Я, наверное, ничуть не разумнее детей, раз верила в сказки, и не лучше червенцев, раз надеялась, что Червоточина связана со мной. Кем бы ни был тот парень, его больше нет. Мне повезло, что меня нашел Фед: видимо, не время было Крылатой обрывать мою нить жизни.

      – …Кони тревожатся, поди проверь, – раздался голос. Я прильнула к крыше и свесилась вниз. Говорил жрец, приметивший нас у ворот, – любитель песен.

      – Закат кровавый. Не ровен час, приманим лихо…

      – Думаешь, здесь колдуны?

      Слово выпало из него и будто зависло в воздухе. Они замолчали, заерзали. Произнести – почти что позвать. Колдунов никто звать не станет. Но что, если жрецы уже опоздали?

      Червенец помахал перед лицом знаком Единого, будто отгоняя призрак слова. Трусливый оказался, надо же.

      – Балда! Видишь, Единый послал тучу? Сейчас затянет небо, да и сотрет все дурные знаки.

      – А…

      – А! Велено уезжать. Проверим другие места.

      Жрецы разошлись, а я откатилась от края.

      Повезло. Чем меньше их рядом, тем спокойнее Фед.

      Я засобиралась вниз. Нехорошо, если ливень застанет меня на крыше: вот промокну или, того хуже, испачкаюсь, и придется выступать перед гостями в старой рубахе с заплатками. Это сначала скажется на выручке корчмы, а после – на мне самой. Хозяйка «Вольного ветра» не терпит, когда наемная плясунья плохо развлекает купцов, ведь какому купцу понравится глазеть на замарашку?

      – Подождал бы ты, дождик, хоть чуточку!

      Босыми ногами перепады деревянного настила чувствовать было легче, поэтому я стащила сапоги, перевязала их за тесемки между собой и закинула на шею. Обычно я ловко карабкалась по крышам, но случались и обидные промахи, будто нарочно кто дурным глазом глядел.

      В том году случай и вовсе нелепый вышел. Пока я караулила на крыше первые звезды, два молодых наемника залезли в окно нашей кладовой, а на выходе столкнулись со мной. Зачем лезли – кто теперь разберет? Да только упали мы втроем точнехонько на крыльцо «Вольного ветра». Ох и натерпелась я тогда! Мало того, что сломала ногу и не могла танцевать, так еще и хозяйка едва не прогнала, убытки повесила. Фед вылечил меня одним касанием целебной руны, но в назидание заставил лежать, разыгрывать из себя хворую целых два месяца. Только и на этом наставник не остановился: откопал где-то красноносого