Солнца на полнеба. Константин Михайлович Ганин

ты вукавишь, – отвечал Изя, вращая ручку на поверхности стола.

      У шефа был необычный речевой дефект: время от времени он терял букву «л» или подменял её чем-то похожим. Порою же произносил слова отчётливо и верно.

      – С чего бы мне? – отвечала ему Марина.

      – Качественные в нашем возрасте уже давно разобраны. Уж извини, что я твой юный возраст к моему приравняв.

      – Я тебя умоляю. Юный возраст… – равнодушно отмахнулась та. – Мужики в нашем мире – это добыча. Из-под семейного пресса вас голыми руками брать можно. Ну, при наличии ума, конечно.

      – А его-то у нас не занимать? – подыграл шеф.

      – Вот именно, – Марина значительно подняла палец. Она обернулась и посмотрела на нас, как на ряды с мебелью. – Ты вот попробуй на досуге в кого-нибудь из этих заглянуть. Удивишься. Вполне себе настоящие. Им бы жить дать – людьми бы стали. Ладно, потом продолжим.

      – Я бы ещё пообщався, – развёл шеф руками, – но ты сама впустиа.

      – Точно. Сама, сама, – женщина по-мужски похлопала ладонью по ручке кресла и поднялась. – Звони, как соскучишься. Или заезжай.

      Она ушла. Изя некоторое время пребывал в задумчивости. Потом поднялся торжественный и загадочный. Одет шеф был в классический костюм. Украшен полосатым галстуком. Необычное явление, от которого за версту пахло неприятностями.

      Изя дёрнул себя за край галстука и начал планёрку.

      – Ну что, друзья мои, – произнёс он и обвёл всех матерным взглядом. – Начнём с печайного. Стёпа свинтив по-тихому, и пахнет это дурно.

      Поскольку тот самый Степан трудился под моим началом, то полтора десятка голов повернулись увидеть реакцию Умки. Я пожал плечами. Повисла тишина. Шеф чего-то ждал. Не дождался, поморщился, дуплетом дёрнул галстук.

      – Степан Серпаков вчера увоився. Ни у кого это вопросов не вызывает? Может, кто-то добавить чего хочет? – спросил он.

      – Вчера? – переспросил сидящий рядом со мной персонаж по имени Никита. – Вчера же воскресенье было.

      – Ну, то есть в пятницу. Конечно, в пятницу, – ответил Изя и посмотрел на Никиту недружелюбно. – Кадры мне вчера перед сном позвонии. Уведомитевьно. Не знаю уж, как так бывает, но увоии без меня.

      Из толпы раздался негромкий восторженный посвист.

      – Вот-вот, – прокомментировал шеф.

      Поверить в то, что Изю поставили перед фактом, было сложно, но само известие никого особо не удивило. Ну уволился человек и уволился. Конечно, так не делают, но, если признаться, многие хотят.

      – Иван Захарович, – снова обратился Никита к шефу, – скажите нам, что мы по этому поводу должны сделать? Мы же в политике-то так себе.

      Мой сосед демонстративно открыл ежедневник и приготовился записывать. Наглость Никиты обычно украшала подобные сборища, даже Изю она чаще вдохновляла, чем злила, поэтому теперь все ждали интересного.

      – Что делать? – Изя прищурился и большим пальцем бережно погладил нижнюю губу. – Ты чё, дурак? –