Его безумная ярость. Юлия Еленина

не верила, что все это происходило с нами. Пусть бы это все оказалось жестоким розыгрышем, но не отмытая местами, запекшаяся кровь на ладонях Миши будто кричала мне: «Это все на самом деле!»

      После укола туман в голове сгустился, навалилась усталость, но я упорно держала глаза открытыми. Мы опустились на жесткие стулья, я положила голову на плечо Миши и, едва ворочая неожиданно потяжелевшим языком, спросила:

      – Как это случилось?

      – Не надо тебе знать, Милена.

      Я хотела возразить, но сил бороться с действием лекарства не осталось. Так и уснула я на плече Миши в коридоре перед операционным блоком.

      Разбудил меня тихий голос:

      – Рой носом землю, но достань мне этого ублюдка.

      Вздрогнув, я подскочила. Миша разговаривал по телефону и только покачал головой, глядя на меня.

      Что? Что он этим хотел сказать?

      Едва подавив порыв ворваться в операционную, я сжала кулаки. Ногти до боли впились в кожу, но эта боль была ничем по сравнению с тем, что творилось с моим сердцем. Будто это в мое всадили пулю. А может, я чувствовала боль Марка?

      Я готова была разделить ее с ним, готова была забрать, отдать свое сердце – что угодно, лишь бы Марку стало легче.

      Миша повесил трубку и посмотрел на меня.

      – К тебе он с того света вернется.

      Мне бы немного этого оптимизма, потому что в голове настойчиво пульсировала всем известная фраза: «Пока смерть не разлучит нас…»

      Для старухи с косой не важны наши чувства. Она не знает ли любви, ни сострадания. Ей плевать, что я без Марка жить не смогу. Моя жизнь оборвется вместе с его, и останется лишь пустая оболочка, выжженная болью и слезами.

      Он нужен мне физически. Как воздух, как вода. Касаться его колючей щеки, прижиматься к груди, слушая биение сердца, чувствовать руки на своем теле. Я не смогу без этого…

      – Почему так долго? – я гипнотизировала дверь до боли в глазах.

      – Милена, там работает отличный врач, старый друг нашего отца. Если бы… – Миша запнулся. – Он бы вышел и сообщил. Значит, Марк пока жив.

      Пока…

      Почему он так сказал?

      Боль снова прострелила грудную клетку, а слезы, подступившие к глазам, размазали больничный коридор.

      – Василий Владимирович, – подорвался Миша, когда чертовы двери наконец-то открылись.

      – Присядь, – положил ему руку на плечо мужчина в хирургическом костюме и перевел взгляд на меня: – Жена?

      Я кивнула, боясь и ожидая слов, которые могут стать или моим спасением, или моим приговором.

      – Мишань, – врач говорил с сочувствием, и я даже дышать перестала. – Марк сильный мужик, но не думаю, что он выкарабкается. Слишком долго продлилась клиническая смерть. За его организм работают аппараты, и вам надо решить, сколько это будет продолжаться. Я слишком много повидал, чтобы верить в чудо.

      Что он сейчас сказал? Что мой муж одновременно жив и мертв?

      Миша выглядел растерянным, а я в тот момент собралась. Поняла, что если есть хоть один шанс, то я его использую. В чудо я, может, тоже не верила, но верила в нас.

      – Можно его увидеть? – спросила