Его безумная ярость. Юлия Еленина

Так почему ты меня фотографировала?

      Она снова смутилась, заправила волосы за ухо, а я смотрел на нее, и каждое движение будто впечатывалось в память. Вроде бы обычно все, такое видишь каждый день, но в ней было особенно.

      Я даже забыл, что меня уволили с работы, что я думал, где теперь взять денег на обучение младшего брата, что у меня не жизнь, а полный отстой.

      – Понимаете, – начала она объяснять, – все куда-то спешили, разговаривали, а вы сидели такой задумчивый и немного грустный, будто мыслями были где-то далеко-далеко. Вы даже не двигались, – Милена говорила об этом так страстно, глаза загорелись, стеснение ушло. – И вот я даже увидела, как бы это выглядело после обработки. Вы на переднем плане, четко, а позади проезжающие машины, спешащие люди. Как пятна, понимаете, сразу неплохо видимые, потом все более размытые, оставляющие за собой лишь едва заметные очертания.

      Вот что в ней было. Она видела все по-другому, точнее, умела видеть.

      – Интересно, – кивнул я.

      Боялся спугнуть другими словами, боялся, будто передо мной была не девушка, а иллюзия, голограмма. Дотронься – исчезнет.

      – Не надо было мне фотографировать вас без разрешения.

      – Ничего страшного.

      – Вы извините, – спохватилась она, – но мне пора.

      А вот отпускать я ее не хотел. Как животный инстинкт: нашел свое, не отпускай.

      Милена поднялась, а я схватил ее за запястье. Снова испугалась, напряглась.

      – Проводить?

      – Не надо, мне недалеко. И… отпустите меня, пожалуйста.

      Я, наверное, использовал для этого действия всю силу воли. Это прикосновение еще больше свело меня с ума. Не думал, что такое бывает.

      – До встречи, – вырвалось у меня, и Милена удивленно на меня посмотрела, но кивнула:

      – Всего доброго.

      Что сделал я? Смотрел, как она идет по аллее, не оглядываясь, и направился следом. Держался на расстоянии и считал себя полным идиотом, но это, увы, было сильнее меня.

      Идти пришлось действительно недалеко. Один из ряда старых пятиэтажных домов, третий подъезд. Дальше я, конечно, не пошел, хоть и чувствовал себя каким-то зомбированным.

      А по дороге домой только и думал, как организовать нам новую «случайную» встречу…

      Надо толкнуть речь, пусть небольшую, но все ждут. Я поднимаюсь на небольшую сцену, подхожу к микрофону и начинаю говорить банальными фразами. Больше ничего в голову не лезет. Вернее, лезет, но не то, что надо.

      Милена… Стоило ей появиться – и меня отключило почти так же, как в нашу первую встречу. Но я уже не тот двадцатичетырехлетний пацан, умею держать себя в руках. И после всего…

      Говорю и обвожу взглядом зал. Миши нигде нет.

      Черт! Он же ее действительно убьет. Надо сворачиваться.

      Но меня не отпускают, когда я говорю организаторам спасибо и желаю всем приятного вечера.

      Несколько раз на пути к выходу меня останавливают, задают вопросы, делают деловые предложения. Я прошу связаться со мной в понедельник, раздаю визитки, но выхожу из зала только через минут двадцать.

      В коридоре пусто, и чем ближе я подхожу