Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа. Понсон дю Террайль

слова заставили Эрмину вздрогнуть.

      – Состояние у вас громадное, – продолжал граф, – но тем не менее вы не должны позволять расточать его, ибо у вас есть сын.

      – Вы благородный человек, – сказала Эрмина, протягивая графу руку.

      – Я постараюсь доказать вам это. Ваш муж уже, быть может, будет дома, когда вы приедете. Притворитесь, что верите всему, что он будет говорить, будьте с ним кротки, ласковы, не делайте ему никаких упреков, и тогда Роше будет опять ваш.

      – Но ведь он любит эту женщину, – проговорила Эрмина с отчаянием.

      – Положим, что так, однако… любовь, основанная не на уважении, не может быть прочна. В самую минуту, как он узнает о всей подлости и низости этой женщины…

      – Но кто же откроет ему низость этой женщины?

      – Я, – с достоинством отвечал граф. – С вашей стороны нужно только мужество и решимость.

      – За это я ручаюсь.

      – Итак, прощайте. Я навсегда ваш неизменный друг. Скоро ли я буду иметь счастье видеть вас? – спросил он робким, дрожащим голосом.

      – Да, если только это будет нужно для Фернана, – отвечала Эрмина, слегка покраснев.

      Граф пожал ей руку, удержал вырывающийся из груди вздох и проводил ее до двери.

      Г-жа Роше возвратилась домой еще более встревоженной, чем была накануне. Отчего же это произошло?

      Она любила своего мужа, но, думая о нем, она не могла не думать о де Шато-Мальи. Эрмина доставила мужу громадное богатство, в продолжение четырех лет не переставала любить его ни на одну минуту, слепо доверялась ему во всем, а он самым бесстыдным образом променял ее на низкую, продажную женщину, которой принес в жертву семейное счастье, домашнее спокойствие и, может быть, будущность своего ребенка. Граф же, напротив, предался ей с полным самоотвержением, он сделался ее советником, другом, покровителем. Он не требовал от нее ничего и готов был страдать молча, лишь бы она была счастлива.

      Известно, что, когда женщина сознает нравственное превосходство человека, она очень близка к тому, чтобы полюбить его.

      Лакей Фернана стоял у подъезда и, увидев г-жу Роше, объявил, что «барин пришел домой».

      Сердце Эрмины страшно забилось; но не от радости, а от страха, что муж потребует у нее отчета о ее отсутствии.

      Она подошла к двери на цыпочках, едва держась – на ногах от слабости и внутреннего волнения.

      Она тихо вошла в комнату и увидела блудного отца, весело играющего со своим маленьким сыном. Он улыбался и казался совершенно спокойным. Эрмине показалось, что она видит сон.

      – Ах! Ты здесь, моя милая? – воскликнул Фернан, подходя к своей жене.

      Эрмина с неописуемой радостью бросилась в его объятия и в один миг забыла все свои муки и подозрения.

      – Ах, наконец я вижу тебя! – воскликнула она, трепеща от счастья.

      – Боже мой! Что с вами, мой друг? – сказал Фернан спокойно. – Уж не думала ли ты, мой любезный друг, что я исчез с лица земли?

      Слова эти привели Эрмину в недоумение; она не нашлась, что сказать, и лишь устремила нежный взгляд на своего мужа.

      – Правда, –