Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа. Понсон дю Террайль

молодцов.

      Сказав это, Вильямс отошел от своего наблюдательного поста и тихо вышел на лестницу, предварительно шепнув Коляру:

      – Завтра в тот же час и на том же месте.

      И затем он скрылся на лестнице, а Коляр вошел к своим людям.

      Вильямс из Змеиной улицы отправился на набережную, а оттуда вышел на площадь Шатле. В эту минуту из улицы Сент – Дени выехала карета. Кучер ее крикнул «берегись»! и проехал так близко от капитана, что Вильямс, бросив взгляд в карету, не мог не заметить сидящего в ней.

      – Арман! – вскрикнул тогда он, но экипаж ехал так быстро, что человек, которого Вильямс назвал Арманом, наверное, не успел даже заметить его и услышать его глухой крик.

      Капитан был глубоко поражен этой встречей и с минуту неподвижно смотрел на удалявшийся Экипаж, но потом вздрогнул и медленно, с глубокой ненавистью крикнул:

      – А! Вот мы когда встретились – то, любезный братец, ты – бессмысленное воплощение добродетели, и я – олицетворенный дух зла и порока! Ты, конечно, мчишься утешить какое – нибудь горе украденным тобою золотом?! Хорошо же, я воротился и хочу золота и отмщения.

      На следующий день Вильямс не заставил себя ждать и исправно пришел на свидание с Коляром, под мостовую арку.

      Коляр уже был там и при первом свистке немедленно появился перед своим капитаном.

      – Капитан, – проговорил он внушительно, – я, кажется, нашел превосходный след!

      Вильямс молча взглянул на него.

      – Дело идет о двенадцати миллионах, – добавил уже тихо Коляр и увлек своего начальника под мостовую арку.

* * *

      Дня через два после свидания капитана Вильямса с Коляром, служившим еще в Лондоне под его начальством, в улицу св. Екатерины въехала барская карета и остановилась у одного старинного великолепного дома.

      Из этой кареты вышел мужчина и вошел в этот дом, где его встретил старик с седыми волосами и бакенбардами.

      Он торопливо подошел к приехавшему и сказал ему с живостью:

      – Я сильно беспокоился за вас, вы никогда так не запаздывали.

      – Бедный мой Бастиан, – ответил ему Арман де Кергац (так как это был именно он), – для того, кто хочет делать добро, время – ходячая монета, которую надобно тратить решительно и без всякого сожаления.

      И, сказав эти слова, молодой человек вошел в отель. Войдя в свой кабинет, Арман сел в кресло к письменному столу.

      – Вы, конечно, ляжете теперь почивать? – спросил его Бастиан.

      – Нет, друг мой, мне необходимо написать еще несколько писем, – ответил ему тихо Арман.

      – Вы убьете себя этой работой, – заметил ему отеческим голосом старик.

      – Бог милостив! Я служу ему, и он подкрепит меня и сохранит мою бодрость и силу.

      В это время в дверь комнаты слегка стукнули.

      – Войдите, – сказал Арман, удивляясь подобному несвоевременному визиту.

      Дверь отворилась, и на пороге появился уличный комиссионер в сопровождении слуги.

      – Граф де Кергац? – проговорил вошедший.

      – Я, – ответил ему Арман.

      Комиссионер