Гомер Пим и секрет одиссея. Сандрин Вольф

хлопнула его по спине, подтолкнув дальше. Он подчинился, ошеломленный, а лилипуты в это время разбрасывали конфетти, пища тоненькими голосками: «Ура!»

      Глава 7

      Гомер быстро дошел до ярмарочных аллей, где среди изобилия стендов и вывесок толпились мужчины и женщины самого странного вида – ничего подобного видеть ему до сих пор не приходилось.

      – Добрый вечер, юный друг!

      Он поднял голову – посмотреть, кто приветствует его с таким воодушевлением: женщина-обрубок, без рук и ног, зато в корсаже и кружевном жабо, свесилась с трапеции, крепления которой уходили далеко-далеко, к звездам. Прямо в небо…

      – Мне это привиделось, – прошептал Гомер, вежливо кивая акробатке.

      Дальше встретилась еще одна необычная женщина, приветливо улыбнувшаяся ему. Корсет стягивал ее талию до ненормальной худобы – хотя, в конце концов, разве во всем, что тут уже видел Гомер, было хоть что-то нормальное? – а главное, она плыла. Плыла по воздуху! Широкая юбка, скрепленная у щиколоток, служила ей маленьким монгольфьером[4], позволявшим держаться в воздухе и не падать.

      Еще подальше какой-то человек с перламутрово-зеленой, как у скарабея, спиной протянул ему разноцветную сладкую вату. Другой, такой изуродованный, что мог передвигаться только на четвереньках, предложил ему шипучий напиток из живой фосфоресцирующей розы.

      – Спасибо, – пробормотал Гомер, не в силах оторвать взгляда от такого уродства.

      – Пр-р-рошу, др-р-руг мой, – отвечал тот с явным славянским акцентом и улыбкой, обнажившей золотые зубы.

      Все они, и мужчины и женщины, обитали в мире, сотворенном отцом Гомера. Но здесь он видел их воочию, мог пожать им руку, вдохнуть их запах, обменяться взглядами или переброситься парой слов.

      Они существовали. Человеческие создания, только немного иные, вот кто они были. В голове мелькнуло слово «чудовища», но ему тотчас же стало стыдно.

      – Не смущайся, – сказал кто-то за его спиной.

      Гомер обернулся: женщина рассматривала его с большим любопытством. Необычайно изящная, в костюме наездницы и с сигаретой в мундштуке, она выглядела как манекен из ателье высокой моды. Но только если не смотреть на ее бороду…

      – В каждом из нас есть что-нибудь от чудовища, – продолжала она, затягиваясь и выдыхая дым. – На Итаке, сам видишь, чудовищное так и выпирает из наших лиц, наших тел. Зато в твоем мире оно прячется вот где…

      И она приложила руку к его сердцу и к его голове.

      Потрясенный такой мудростью, Гомер скромно кивнул и отправился пофланировать среди мужчин со слоновьей кожей или оленьими рогами и женщин: одни столь громадные, что, казалось, их сложили из троих или четверых, а другие – тоненькие и гибкие, точно лианы. Только у него самого здесь были нормальные две руки и две ноги, голова и туловище. И он опять смутился оттого, что подумал об этом.

      Босые ноги уже почти не чувствовали боли, но путь казался ему нескончаемым лабиринтом, как будто Гомер все шел и шел мимо бесконечных прилавков, не

4

Воздушный шар, наполненный горячим воздухом. – Прим. ред.