Соленый ветер. Сара Джио

просто все происходит так быстро.

      Максин кивнула:

      – Ты о помолвке?

      – Да. Я люблю его, правда люблю. Он такой хороший.

      – Он хороший, – повторила она, предлагая продолжить мысль.

      Я села на кровать и положила голову на спинку.

      – Знаю, никто не идеален, но иногда я думаю: полюбила бы я его сильнее, стали бы чувства глубже, если бы он исполнил свой долг?

      Максин повесила платье на дверь.

      – И отправился на войну?

      Я кивнула:

      – Мне хочется, чтобы кое-что у него, у нас было иначе.

      – Например, милая?

      – Я хочу гордиться им, как гордятся своими мужчинами, ушедшими воевать, другие женщины, – продолжила я, задумавшись на мгновенье, – хочу испытывать страсть. Китти считает, нам не хватает страсти, – нервно буркнула я.

      – Ну, – выжидательно посмотрела на меня Максин, – а что думаешь по этому поводу ты?

      – Не знаю, – призналась я и тотчас же отбросила эти мысли. – Послушай только, что я несу. Я ужасная невеста, раз болтаю такие вещи. Герард – просто мечта. Мне очень повезло. Пора приступить к своей роли.

      Максин посмотрела мне в глаза. В ее взгляде вспыхнуло пламя.

      – Никогда так не говори, Антуанетта, – отчеканила она, стараясь проговаривать слова ясно и четко, насколько позволял акцент. – Нельзя играть роль в жизни, а уж тем более – в любви. – Она обняла меня за плечи, как в детстве, и прижалась щекой. – Будь собой и всегда слушай сердце, даже если следовать его зову больно и очень тяжело.

      Я вздохнула и уткнулась ей в плечо.

      – Максин, почему ты так говоришь? Почему ты говоришь это сейчас?

      Экономка заставила себя улыбнуться, но в ее глазах застыла печаль:

      – Однажды я не послушала свое сердце и теперь жалею об этом.

* * *

      У матери Герарда, Грейс Годфри, была неприятная внешность. Темные глаза и резкие черты лица, которые делали Герарда таким неотразимым, лишали женщину привлекательности. Но улыбка делала ее черты мягче. В детстве я часто мечтала, чтобы мама была больше похожа на миссис Годфри – практичную и приземленную, несмотря на достаток и положение в обществе. Обычно женщины ее круга перекладывали большую часть забот о детях на наемных работниц, но миссис Годфри все делала сама. Если в детстве кто-нибудь из мальчиков Годфри разбивал коленки, она прогоняла няню прочь и сама перевязывала раны, нежно целуя ребенка.

      – Не понимаю, почему Грейс Годфри не позволяет няне заниматься своим делом, – жаловалась мама папе, когда я училась в начальной школе.

      Как и следовало ожидать, когда мы с родителями подошли к дому Годфри, Грейс помогала официантам перенести ледяную фигуру – большую утку с тремя утятами в ряд – с веранды на лужайку.

      – Позвольте мне помочь, – послышался за моей спиной папин голос.

      – Грейс, осторожнее, – вмешалась мама, – у тебя больная спина.

      Как только подскочил папа, Грейс уступила власть над уткой, которую удерживала с явным трудом.

      – Спасибо, – поблагодарила она и повернулась к маме: – Луэллен, Анна,