Замалчивание: Временная капсула. Не разрешают говорить, но запрещают молчать. Хет Бавари

не устраивает то, что мы можем найти кнопку и просто выйти отсюда, по сюжету должно быть какое-то приключение, итоговая мораль, как важная поддержка и взаимовыручка, именно так мы должны закончить своего героя – с трудностями, бурей и натиском, забираясь ползком на колючую проволоку, а не выходя через дверь, в какую попало дверь, которая открывается какой попало кнопкой, это неправильный подход к сюжетному построению и превращению момента в опыт. Поэтому я безапелляционно заявляю:

      – Никакой кнопки.

      – Но я уже нашёл кнопку! – продолжает настаивать Аавия, нажимая на ЧЕРТОВУ КНОПКУ, КОТОРАЯ ОЖИДАЕМО НЕ СРАБАТЫВАЕТ. НЕ СТОИЛО ДАЖЕ ПЫТАТЬСЯ.

      – Вообще-то кнопка, открывающая двери, может быть на теле любого из нас, – Провокация смотрит на меня, – Единственная и неповторимая. Человек – это ключ к свободе, человек сам по себе железное недоразумение, наши мышцы состоят из нейлоновых нитей, а мысли ничто иное как сперма.

      – Мы никого не будем вскрывать, – отрезает Нельсон, – Даже не мечтайте. Кончайте ныть и давайте обыскивать холл.

      – А может просто спросим у автоматона на стойке, как открыть дверь?

      Мы переглядываемся. Идея гениальная донельзя, мы никогда не обращались к Гамме, стальному богу современного интерьера, за советом о том, как нам выйти из Гамильтона.

      – Гамма, – Аавия опирается на стойку, тесные черные брюки стесняют ему движения, и он заметно прихрамывает, – Гамма, помоги нам найти свет, посвети нам своим огоньком, хорошо? Я обещаю вернуться, я не брошу тебя здесь, ты одушевленная часть моего мозга, а я твоя нервная клетка.

      Автоматон за стойкой наклоняет голову вбок, скрипучий голос отзывается дребезжащим эхом, слоном в посудной лавке:

      – Вы можете идти. Только мёртвые рыбы плывут по течению.

      Стены Гамильтона сдергивает, словно простыню с веревки, они падают и обрушиваются на наши головы, но раньше, чем произойдет удар – стены тлеют, тают в огненном вихре. Мы остаемся одни на бетонной площадке, где нет ничего, кроме как щита, так знакомого нам всем надписью:

      «Добро пожаловать! Частный пансионат „Гамильтон Хиллз“. Сохраняем постоянство ваших подростковых умов и сердец с 2022 года!»

      Нам нужно было добраться до города любой ценой, по памяти, на ощупь, как привидениям, но добраться. Мы снова поссорились – как нам следует представляться тем, кто согласится нас подвезти, должны ли мы говорить честно или врать о чем-нибудь правдоподобном. Чед был на своей волне, поэтому в сердцах пробормотал:

      – Аавия, загипнотизируй машину, ты же по этой части?

      Удушье поморщился, но промолчал. Спорить с Провокацией в такой ситуации было бы весьма опрометчиво, хотя ответственность хотелось разделить на всех поровну.

      – Там едет мусоровоз, – я прижал ладонь козырьком ко лбу, защищаясь от чрезмерно яркого солнца, но оно светило не снаружи, оно светило внутри меня, – Остановим