Замалчивание: Временная капсула. Не разрешают говорить, но запрещают молчать. Хет Бавари

отрицательно мотает головой, и я чувствую, что еще немного, и я начну смеяться, как ненормальный.

      – Мы пытались вас лечить, пытались помочь вам приспособиться, но у нас ничего не вышло.

      – Значит мало старались.

      – Мы должны прекратить это, – говорит он, и его глаза полны печали.

      Он достает из кармана носовой платок и протягивает мне, чтобы я вытер им свой нос. Голос – это мой язык, моя кожа и мой мозг – все это пропало. Остался только нос, которым я чувствую запах. Запах вареного мяса.

      – Вам нужно принять ванну и вымыться, – говорит он, и я слышу, как дрожит его голос.

      Я беру платок и вытираю лицо.

      – А потом я приду к вам, Смоль. Я обещаю.

      [Временная Капсула]

      Добро пожаловать в Фейрвью, сотрудник номер 8093! У вас имеются непрочитанные сообщения.

      Администратор: Мы больше не можем финансировать твой проект. Мы отдаем предпочтение сновидческим разработкам и Вуали, а не тому, что делаешь ты. Отнесись к этому философски. Мы надеемся, что ты перерастешь свое увлечение и найдешь себе новую работу.

      – Хотелось бы верить, что он не выносил свои разработки дальше закрытой лабораторной секции.

      Пресвятой потягивается так, что хрустят суставы. Синяя рамка на его лице похожа на свечение молний – синие разряды летят во все стороны, их траектории так же фантастичны, как и скачки его улыбки. Рука зарывается в волосы, тянет и выдергивает – то пучком, то по одной волосинке за несколько минут. Мрачное недоумение от того, что такие простые движения требуют столь сложного разгона.

      – Он ведь просто изобрел грязную воду!

      – Воду, вызывающую безумие, – поправляет его Смоль, – Эссенцию зла, mortua aqua. Чем раньше мы зароем её в землю…

      Пресвятой хмурится. Барабанит пальцами по столу, словно отбивая то, что ему предстоит сказать:

      – Нет.

      – Нет? Но ведь у тебя и выбора-то нет, Ретт. Заблудшая душа просто вынуждена ввериться демону, вот и всё.

      Пресвятой скалится. Нет, не обязан. У него есть куча консервированных детей, которых он спас от участи стать разносчиками этого самого зла. Через несколько лет они перестанут быть проклятыми на всю голову и смогут спасти мир от любой напасти. Если его не станет, кто поручится за них? А тёмная вода всё стекает ручьём по бумагам и схемам, на пол и на кресло, миллион ответвлений, ноль вариантов спасения. Можно поджечь мост в надежде на то, что вода придет на помощь огню, но, люди, каждый из вас – горящий мост, и завтра вы превратитесь в пепел, а огонь, чье тепло вы носите с собой, умчится от вас, да не только от вас, от всей Вселенной. Среди десять миллионов смеющихся мартышек, каждый пятый – грустная плачущая лиса, прячущая глаза, потому что за плечами у нее всегда стоит один и тот же неотвязный вопрос: «куда же делись те, кто шли с нами рядом?» От прошлого нас отделяет всего лишь тонкая перегородка, но из- за нее