Серебряные письма. Алиса Лунина

спокойно и чуть насмешливо спросил:

      – Чем обязан?

      И тогда гордая – вы такой больше не найдете! – сумасбродная женщина рухнула ему в ноги. Прости.

      Он подошел, опустился к ней:

      – Что ты, Леля, не надо!

      Усадил в кресло, налил ей чай.

      – Вот, выпей.

      Ольга послушно взяла чашку, глотнула, закашлялась.

      – Сережа, мы с Николаем расстались!

      Его глаза цвета Невы в непогожий день встретились с ее зелеными: это правда?

      Ольга кивнула – да. И на все, что хочешь, – бесконечное «да».

      Сергей молчал. За эту минуту тишины Ольга прожила еще одну жизнь – если он сейчас скажет, что она опоздала, что он ее забыл, разлюбил, как тогда жить дальше?

      – Ты, кажется, переживала, что я неприлично богат? – нарушил молчание Сергей. – Ну так теперь я бедный. Полюбишь такого неправильного никчемного принца?

      Ольга потянулась к его губам:

      – Уже полюбила.

      В тот день она осталась у него, намереваясь разделить с ним все, что пошлет судьба.

      О размолвке с отцом Сергей рассказал сухо: «Да, разорвали отношения, впрочем, их и не было никогда. Отец уехал в Европу, на прощание сказал, что на его наследство я могу не рассчитывать. Я ни о чем не жалею – ни о нашей ссоре, ни тем более о каких-то деньгах. Да это и смешно теперь. Полагаю, все идет к тому, что наследство мое в любом случае скоро отменят такие пламенные бойцы, как Николай Свешников».

      Больше всего Ольгу интересовало, как Сергей воспринимает революцию и что он намерен делать посреди охватившего город и страну хаоса.

      Услышав ее вопрос, Сергей помрачнел:

      – Не знаю, Леля, я пока не понял, где мое место, с кем. Мне все больше хочется уехать на Север, где только снег и где вместо множества идей только одна – вот день начинается и хорошо! Но уехать, наверное, означало бы сбежать, а я никогда ни от кого не бегал. Пока знаю только, что я человек того мира, да христианин к тому же и новых идей не принимаю. Анархия, самосуд и власть толпы – это их новые идеалы?

      Ольга посмотрела на пылившиеся в дальнем углу фотоаппараты и штативы и вздохнула:

      – А ты что же, больше не фотографируешь, Сережа?

      Сергей мягко улыбнулся:

      – Ну какие теперь фотографии, Леля, до того ли сейчас?

      Это, конечно, было счастье, но счастье напополам с тревогой за любимого человека, с каждодневным страхом – когда выстрелит, отзовется беда, ведь кажется, что-то сгущается в воздухе, происходит прямо сейчас. Ольга прислушивалась к своей интуиции, к разговорам прохожих на улицах и понимала, что в городе уже неспокойно.

      В попытке оттянуть время – затаиться, переждать, в середине октября она предложила Сергею поехать на дачу Ларичевых в Павловск.

      Я не могу увезти тебя, Сереженька, на твой любимый Север, но могу хотя бы куда-то подальше от этого страшного города.

* * *

      Здесь, в Павловске, на краю жизни и осени, было спокойно. В мамином саду отцвели еще не все цветы и опали не все яблоки (папин любимый северный сорт