Голоса на обочине. Александр Станиславович Малиновский

Кроме чисто производственной деятельности, двадцати пяти основных цехов, ещё на балансе около ста пятиквартирных жилых дома, жилищно-коммунальный отдел с численностью в четыреста человек, строительство хозяйственным способом, то есть своими силами, жилья для заводчан по 30–40 квартир в год. Гаражи, дачи, подсобное хозяйство на селе, восемь детских садиков, музыкальная школа, дворец пионеров, профилакторий, туристическая база на Волге – всего сразу не перечесть!..

      И не только надо построить, содержать всё это, обеспечивать бесперебойную работу, но и… распределить жильё и услуги так, чтобы не было особых обид… Иначе разбирательство будет неминуемо: либо в профкоме, либо в моём кабинете.

      Рассказываю, чтобы у вас, молодняка, хоть какое-то представление было о том времени.

      Помню один из первых моих приёмов работников завода по личным вопросам.

      Надо ведь, пришёл на приём бригадир слесарей Василий Егорыч Рябинин. А у него ордена за труд. Уважаемый на заводе человек. Я с ним когда-то работал, под его началом в бригаде.

      Вопрос ещё тот у бригадира. Рассказывает:

      – Когда-то получил квартиру на заводе, трёхкомнатную. Всё было нормально. Но сын женился. Родилась двойня, радости через край.

      Пока моя жена была жива, всё как-то по-человечески было.

      Хоть и две женщины на кухне, а войны не было. Какая война? Всё на себе жена несла, все заботы по готовке, по постирушке. Умерла она. И началось! Дошло до того, что готовить еду стали отдельно. Так сноха захотела. Сам стирать себе начал.

      А тут перепутал кастрюли, и сноха отчитала, как школьника.

      Рассказывает Василий Егорыч, губы у него дрожат.

      – Саш, – говорит он мне, – я ж ничего сделать не в силах.

      Только ты можешь, завод – то есть.

      Шмыгает носом, того гляди расплачется герой труда.

      – Дайте мне самую маленькую комнатушку где-нибудь, полгода до пенсии осталось. Или даже койку в общежитии – согласен. А то выйду на пенсию – никто мне уже не поможет. Стыдно просить, а куда мне деваться?

      Сидим, чешем затылки. Что делать? Нету на поверхности решения вопроса. Ни под какие льготы не подходит бригадир Рябинин. Потому как уже получал в своё время на заводе квартиру.

      – Ладно, – говорю, – Василь Егорыч, – дай нам недельки две на проработку вопроса.

      Вышел он. Не успели мы вздохнуть свободно, входит бывший диспетчер гаража Мария Василенко. Энергичная, розовощёкая. Моя ровесница, чуть даже помоложе. Села за стол притихшая, непривычно сдержанная.

      – Слушаем вас, Мария Петровна, – говорю ей академично. – Что у вас?

      – Вот именно, у нас. У нашей семьи!

      На глазах её – слёзы. А я слёз не могу видеть, никак…

      – Ну что вы, Мария Петровна? Говорите по сути, – голос председателя заводского профсоюзного комитета, кажется, её успокаивает. – Говорите, какая проблема?