Брюсова жила. Василий Павлович Щепетнев

важность… Да и, правду сказать, чаще наоборот, не человек имеет дело с деньгами, а деньги – с человеком. Магия и состоит в умении повелевать деньгами, а не подчиняться им. Впрочем, ладно, ТБД у нас подробно проходят в старших классах, я знаю лишь азы.

      – ТБД?

      – Теорию Больших Денег, – произнес Корнейка, и стало ясно, что дальше продолжать разговор не стоит.

      Зато думать – стоит.

      Похоже, деньги – это прижившаяся на земля магия. Только ее мы и знаем, только ее нам и следует знать. Если, как он читал в легендах, существуют четыре стихии – огня, воды, ветра и земли, то есть и пятая стихия, стихия денег. И она подчинила себе все остальные. Или делает вид, что подчинила. Или мы по своей ограниченности думает, что подчинила.

      Они подошли к дому Равиля, и размышления о природе денег пришлось отставить.

      Санька толкнул калитку; на веранде звякнул колокольчик. Это Равиль придумал: малая сигнализация. Калитка открывается, контакт замыкается, ток устремляется в старый, даже старинный, 19 века, электрический звонок, работавший от батарейки. Звонок этот срабатывал и от нажатия обыкновенной кнопки, что была на столбе, но некоторые не утруждались подобными церемониями. Чужие. Или, напротив, свои, знавшие о свойствах звонка.

      – А, это вы! Заходите, мы сейчас… – Равиль вышел на крыльцо веранды.

      – Что делаешь? – спросил Санька.

      – Ничего срочного.

      – А все же?

      – Ерунда, о чем говорить, – и правда, говорить Равилю явно не хотелось. Санька понял и расспросы прекратил, но тут вслед за Равилем показалась Наташа.

      – Крупу перебираем, – сказала она.

      – В смысле?

      – В самом прямом. Гуманитарную помощь прислали, три мешка гречневой муки с мясом. С жучками то есть. Ну, а те, известное дело, не просто в крупе сидели. Кушали ее. Вот мы и сидим, сортируем – зернышко нам, зернышко курам.

      – Да будет тебе, – Равиль стеснялся. Конечно, признавать, что получаешь гуманитарную помощь, да ещё гнильем, не очень приятно. Но Наташа считала их друзьями, настоящими, а от друзей чего скрывать…

      – А, задачка для Золушки, знаем, проходили. Я в свое время наловчился, давайте, помогу.

      – Да ну, зачем. Мы сами…

      – Мне полезно. Повторение – мать учение, – и он решительно пошел на веранду. За ним и Санька. Назвался другом – то и дружи.

      На веранде, устланной старыми, пожелтевшими газетами, стояли на полу три таза. Один, большой, эмалированный (эмаль пооббилась, ну, это случается), и два поменьше – медный и алюминиевый. Большой полнехонек, крупа доверху, а другие – пустые, по горстке-другой на донышке. У стены – три мешка. Два полных, один початый.

      – Ага. Классический вариант. И тазы все разные, как нарочно, – Корнейка подсел на корточки. – Медный для хорошей крупы, алюминиевый – для траченной, верно?

      – Верно, – буркнул Равиль.

      – А вот и неверно. Нужно наоборот, – Корнейка ссыпал крупу из обоих тазов в эмалированный. Равиль открыл было рот, да потом закрыл. Жаль работы, но гость