Компромисс. Иностранка. Чемодан. Наши. Сергей Довлатов

и груши…» – нежно пропел он в сторону западных корреспондентов.

      – «Поплыли туманы над рекой», – живо откликнулись корреспонденты Гарри Зонт и Билли Ард.

      – Аркаша выиграл, – сказал Гарбузенко, – он красивый, пусть его и фотографируют.

      – И ты ничего, – возразил Аркадий Дысин, – ты – смуглый.

      – Короче, ты судья, Жульверн Арамович, ты и решай, – высказался Гарбузенко.

      – Какой там судья, – покачал головой Хачатурян. – Бог вам судья, ребята.

      – Идея! – сказал Дысин, вытащил монету, бросил ее на ковер.

      – Орел! – закричал Гарбузенко.

      Дысин задумался.

      – Решка, – молвил он наконец.

      Хачатурян шагнул вперед, придавил монету носком лакированного ботинка.

      – Победила дружба! – торжественно выкрикнул он.

      Зазвучали аплодисменты. Спортсмены покинули зал, вышли на улицу. Из-за угла, качнувшись, выехал троллейбус. Друзья поднялись в салон.

      Три старушки деликатно уступили им места.

      Чирков и Берендеев

      К отставному полковнику Берендееву заявился дальний родственник Митя Чирков, выпускник сельскохозяйственного техникума.

      – Дядя, – сказал он, – помогите! Окажите материальное содействие в качестве двенадцати рублей! Иначе, боюсь, пойду неверной дорогой!

      – Один неверный шаг, – реагировал дядя, – ты уже сделал. Ибо просишь денег, которых у меня нет. Я же всего лишь полковник, а не генерал.

      – Тогда, – сказал Чирков, – разрешите у вас неделю жить и хотя бы мимоходом питаться.

      – И это утопия, – сказал культурный дядя, – взгляни! Видишь, как тесно у нас от импортной мебели? Где я тебя положу? Между рамами?

      – Дядя, – возвысил голос захолустный родственник, – не причиняйте мне упадок слез! Я сутки не ел. Между прочим, от голода я совершенно теряю рассудок. А главное – сразу иду по неверной дороге.

      – Дорогу осилит идущий, – не к месту сказал Берендеев.

      – К тому же я мерзну. Прошлую зиму, будучи холодно, я не обладал вигоневых кальсон и шапки. Знаете, чем это кончилось? Я отморозил пальцы ног и уши головы!..

      Воцарилась тягостная пауза.

      Неожиданно племянник выговорил:

      – Чуть не забыл. Я вам брянского самогона привез.

      Берендеев приподнял веки. Он просветлел и затуманился. Так, словно вспомнил первую любовь, рабфак и будни Осоавиахима. Затем недоверчиво произнес:

      – Из буряка?

      – Из буряка.

      – Очищенный?

      – Очищенный.

      – Дважды?

      – Трижды, дядя, трижды!

      – Давай его сюда, – произнес Берендеев, – хочу взглянуть. Просто ради интереса.

      Племянник расстегнул штаны и вытащил откуда-то сзади булькающую грелку.

      Дядя принес из кухни макароны, напоминающие бельевые веревки. Достал из шкафа стаканы. Грелка, меняя очертания, билась в его руках, как щука.

      – Будем здоровы! – сказали они хором.

      – Закусывай! – широко угощал дядя. – Соль бери, не жалей!

      Они