Компромисс. Иностранка. Чемодан. Наши. Сергей Довлатов

руки две стройные блондинки…

      – Будем тайком на родину пробираться, – сказал Чикваидзе.

      – Беднейшие слои помогут, – откликнулся Шаповалов.

      Они перешли мост. Затем миновали аптеку и пестрый рынок.

      – Противен мне берег турецкий, – задушевно выводил Чикваидзе.

      – И Африка мне ни к чему, – вторил ему Шаповалов.

      Друзья шли по набережной. Свернули на людную улицу. Поблескивали витрины. Таяло мороженое. Улыбались женщины и светофоры.

      – Посмотри, благодать-то какая! – неожиданно воскликнул Шаповалов.

      – Живут неплохо, – поддакнул Чикваидзе.

      – А как одеты!

      – Ведь это – Запад!

      – Кругом асфальт! Полно машин! А солнце?!

      – Еще бы! Тут за этим следят!

      Возникла пауза. Ее нарушил Шаповалов.

      – Датико, я хочу с тобой поговорить.

      – И я.

      – А ты презирать меня не будешь?

      – Нет. А ты?

      – Может быть, того… Ну, как его?.. Убежища попросим… Опять же, частная торговля…

      – Ночные рестораны!

      – Законы джунглей!

      – Торжество бездуховности!

      – Ковбойские фильмы!

      – Моральное и нравственное разложение! – зажмурился Чикваидзе…

      Через минуту друзья, обнявшись, шагали в сторону площади. Там, достав из кобуры горсть вермишели, завтракал блюститель порядка, расцветкою напоминавший снегиря.

      Победители

      Дело происходит в спортивном зале академии Можайского. Все мужчины здесь – широкоплечие. Манеж освещен четырьмя блоками люминесцентных светильников. На шершавом ковре топчутся финалисты чемпионата России. За центральным столиком – Жульверн Хачатурян, получивший на Олимпийских играх в Мельбурне кличку Русский Лев…

      Год назад Хачатурян поступал в университет. Он был самым широкоплечим из абитуриентов.

      Шел экзамен по русской литературе. Хачатурян всех спрашивал:

      – Прости, что за вопрос тебе достался?

      – Пушкин, – говорил один.

      – Мне повезло, – восклицал Хачатурян, – именно этого я не учил!

      – Лермонтов, – говорил второй.

      – Повезло, – восклицал Хачатурян, – именно этого я не учил!

      Наконец подошла его собственная очередь. Судья вытащил билет. Там было написано: «Гоголь».

      – Вай! – закричал Хачатурян. – Какая неудача! Ведь именно этого я как раз не учил!..

      Впрочем, мы отвлеклись.

      Информатор произнес в микрофон:

      – Внимание! Финальные схватки продолжаются. В синем углу Аркадий Дысин из Челябинска! В красном – Олег Гарбузенко из Мелитополя!

      Сейчас же на южной трибуне раздался звук пощечины. Как выяснилось, это были скромные аплодисменты.

      Борцы пожали друг другу руки и начали возиться.

      Каждый из них весил центнер. Каждому было за сорок. Оба ходили вразвалку, а борьбу ненавидели с детства.

      Борцы трогали друг друга, хлопали по шее, кашляли и отдыхали, сомкнув животы.

      – Пассивная борьба! – выкрикнул