Колкая малина. Валерий Горелов

чуждый коллективу кругозор.

      Мы оба выросли средь уличных помоек,

      В бараках довоенного комфорта.

      Там было видно, кто по жизни стоек,

      И тех, которые совсем другого сорта.

      Ему ничто не было кисло и не остро,

      И в водке его было не унять,

      Но только он доходчиво и просто

      Сумел поведать, что такое мать.

      Он песни пел на простенькой гитаре

      О правде и умении простить,

      О том, что не сторгуешь на базаре,

      И чтобы дружбу не случилось хоронить.

      Зачем же ты ослаб и уступил,

      И к смерти дал себя приговорить?

      Спасибо, друг, что главному учил —

      Уметь надеяться, поверить и любить.

      Часть II. Воскрешение

      Воскрешение

      Смотрю – деревья ветер загибает,

      И всё живое прячется под крышу.

      Злой норд-вест со стен рекламу отрывает,

      А с ней и театральную афишу.

      Дождь нещадно город избивал,

      Переполняя русла тротуара.

      Я сам себя сегодня не узнал

      В грохоте природного кошмара.

      Театральная афиша на воде блестит,

      Оратория эпическая тонет.

      Кому-то жизнь виолончелью прозвучит,

      А кому и в колокол позвонит.

      Собачка на ветру не может устоять,

      Её, наверное, под крышу не пустили.

      В такие дни грехом считалось выгонять,

      Но где-то эту заповедь забыли.

      Через окно всё блекло и размыто,

      Я иду собачку выручать:

      Мне с детства было намертво привито,

      Живое не оставить умирать.

      Вокруг меня кипящая земля,

      Я в руки принимаю жизни сотворенье

      И беру кусок афишного листа.

      Для нас троих сегодня Воскрешение.

      И тех

      Если самое заветное желание —

      Куда-нибудь в сторонку отвернуть,

      Когда не хочется ни дружбы, ни внимания,

      Значит, время наступило от всех передохнуть.

      Пусть мир меня сегодня позабудет,

      Пусть все будут неприветливы и даже холодны,

      Но тогда во мне никто присутствовать не будет,

      И я увижу жизнь со стороны.

      Чтобы здраво оценить, кого недоглядел,

      По кому страдал и над кем смеялся,

      Усмотреть своих возможностей предел,

      И тех, кого терпеть не мог, и тех, с кем уживался.

      Увидеть тех, кто строил переправы,

      И кто пришёл, чтобы отравы подложить,

      И даже тех, кто языками вырыл ямы,

      И тех, кто замахнулся руку отрубить.

      Кто чему-то присягал и кому-то клялся,

      Не на своих дорогах мозоли натоптал,

      Он не казнил себя, когда сдавался,

      И лишь в бессилье малодушничал и врал.

      Лишь любовь все это сможет одолеть,

      Её ничем не завернуть, не засмущать.

      Только прожитым не стоит заболеть,

      Оттуда ничего не будут возвращать.

      Жить-то

      Мне вчера на ухо нашептали,

      О