Наследие Божественной Орхидеи. Зорайда Кордова

Усы у него были черные, хотя густые волнистые волосы давно поседели.

      – Ты прав, папочка, – сказала Татинелли в своей милой, мягкой манере.

      Если Маримар можно было сравнить с горном, то Татинелли была перезвоном колокольчиков. Маримар всегда удивлялась, как ее кузине удавалось сохранять спокойствие духа. Даже перед лицом самого странного обстоятельства, с какими когда-либо сталкивалась их семья, Татинелли рассмеялась.

      – Разве это не удивительно?

      Рей скрестил руки на груди.

      – Я бы сказал по-другому.

      – Как же? – пискнул из толпы своим ломающимся голосом Хуан Луис.

      – Это трындец, – ответил Рей.

      Маримар попыталась подавить смех. Близнецы и Пенелопа были в восторге от словечка и повторяли его, как попугаи. Тетушки же не особо.

      Tío Феликс кивнул, дернув себя за кончик подбородка.

      – Я начинаю беспокоиться.

      – Н-начинаете? – спросил Майк Салливан. Он смял приглашение в комок.

      – Чего еще мы ожидали? – Эрнеста вздохнула. – Клянусь, я никогда не вернусь сюда.

      – Кто приглашает людей, а потом заставляет их ждать снаружи? – спросила Рейна, жена Феликса. Ее помада размазалась еще больше.

      – Тебе не обязательно быть здесь, – напомнил ей Калеб-младший, самый младший из потомков Монтойя. Он разгорячился. Хотя он покинул Четыре Реки, чтобы продолжить дело отца и расширить его парфюмерную империю, мать он любил и не потерпел бы ни одного плохого слова о ней.

      – Aniñado[15], маменькин сынок, – пробормотала Флоресида младшему брату. – Почему бы нам не позвонить шерифу Палладино?

      – Что он сделает? Поприветствует корни и пожелает дому хорошего дня? – Энрике пренебрежительно махнул рукой.

      – А что ты делаешь, кроме того, что стараешься не испачкать свою сшитую на заказ рубашку? – сказал Калеб-младший.

      Эрнеста ткнула его пальцем в грудь.

      – Не начинай.

      Толпа загудела как осиный рой. Все надеялись услышать что-нибудь от Энрике. Ведь никто из них не знал, как попасть в дом. Они все уехали так надолго, что забыли, как играть в игры Орхидеи.

      Рей прислонился к покосившейся деревянной веранде и вытащил сигарету, пока остальные ссорились возле дома, который душили гигантские корни. Tío Феликс и муж Татинелли, чье имя Рей, кажется, никогда не запомнит, тоже стрельнули у него по сигарете.

      – Разве не странно, – прошептал Рей Маримар, – что все мы родственники?

      Она взяла его сигарету и затянулась горьким дымом, глубоко втянув его в легкие, пока не почувствовала пьянящий дурман табака.

      – Кошки, например, родственники со львами.

      Рей забрал у нее сигарету, руки у него тряслись.

      – И кто тогда из них мы?

      Маримар пожала плечами.

      – Не хочу об этом думать.

      – Прекратите! – сказала Сильвия, хлопая себя по бедрам, совсем как Орхидея.

      Татинелли легонько покачала головой, глядя мимо всех на желтую низкую

15

Здесь: ребенок (исп.).