Наследие Божественной Орхидеи. Зорайда Кордова

города и проводила долгие часы в крошечном доме на промышленном участке земли у берега. Хотя она жила в двух шагах от дома своего детства, семейство Монтойя не хотело иметь ничего общего с незамужней матерью и несчастной девочкой. Незаконнорожденной дочери не суждено было унаследовать землю, титулы, фамилию своего отца или даже любовь, которая ничего бы не стоила членам клана Монтойя, умей они испытывать это чувство.

      Когда Орхидея подросла, она быстро поняла, что, если она чего-то хочет, ей придется узнать все то, чему научить ее некому. В пять лет она проходила пешком четверть мили до пирса. Старый рыбак – обтянутый темной кожей скелет – научил ее ловить рыбу на ужин и вычищать розовые кишки. Она отдавала обрезки кошкам, которые ленивыми тенями бродили за углом ее дома.

      Длинная пыльная дорога, вдоль которой стояли цементные дома с железными крышами, называлась Ла-Атарасана в честь старых колониальных верфей. Корабли давно ушли, Изабелла поселилась на пустынной береговой линии, и вскоре ее примеру последовали другие. Орхидея была известна в округе как странная смуглая девочка с нечесаными черными кудрями. Только кошки ходили с ней повсюду.

      Когда мать, наконец, записала ее в школу, она научилась читать и писать. А еще бороться с девочками из хороших семей, которые смеялись над ее именем, ее кожей, вообще над ней. Переносить побои линейкой от учителей, после которой ее руки и ладони болели, а позже ремнем от матери за позор – дочь, которая дерется, как уличная девка.

      Она научилась зашивать свою единственную форму, когда расходились швы, и штопать дырки на носках. Узнала, куда бить мальчишек, которые пытались засунуть руку ей под юбку или ущипнуть ее, словно спелые персики, груди. Как бить по-настоящему сильно. Научилась щипаться и кусаться, потому что это был единственный способ избежать ограбления по дороге домой из школы. Когда бить не получалось, она использовала свой рыболовный нож. Орхидея подносила его к промежности мальчишки и говорила: «Я могу выпотрошить рыбу за две секунды. Как думаешь, что я могу с тобой сделать?» Ее сердце бешено колотилось, и ее называли злобной, грубой, жестокой. Но защитить ее, кроме нее же, было некому.

      Она узнала, что никто никогда ее не захочет по не зависящим от нее причинам и что молитвы облупленным статуям Virgen María и el niñito Jesús[9] остаются без ответа. Она научилась выживать и выжила благодаря тому, что училась.

      Когда ей исполнилось тринадцать, она стала настоящей красавицей, с блестящими черными кудрями, кожей цвета темного меда, но все еще казалась странной, и с ней по-прежнему ходили кошки, а в ее ежедневных прогулках к берегу реки к ней стали присоединяться и петухи.

      Возможно, самым важным, что узнала Орхидея за время своей жизни в Гуаякиле, был ее отец. Она встретилась с ним однажды, но не заполучила его имени.

      Когда она впервые встретилась со своим отцом, ей было семь лет. Все принимали ее молчание за глупость, но ум Орхидеи был таким же острым, как ножик в ее кармане. Во лжи людей она видела правду. Видела грех в их деяниях. И в лице

9

Девы Марии и младенца Иисуса (исп.).